Между тем дело это было нужным и необходимым. Эконом, взяв с собой пресвитеров Иоанна и Кириона, снова стал, вместе с ними, просить Авксентия взять на себя это послушание. Но тот все равно не слушался, а между тем уже наступила суббота — день, когда было позволено обращаться к великому Евфимию. Эконом докладывает святому обо всем, что касается Авксентия. Тот немедленно посылает за братом и начинает его увещевать: дескать, следуешь ты только собственной воле, а от послушания, которое нужно всей братии, уклоняешься; не будь таким упрямым и непослушным.

Авксентий не устыдился ни уговоров, ни даже самого вида старца и продолжал отпираться. Каких только предлогов он ни находил, чтобы настоять на своей воле. То жаловался, что он здесь иноземец и не знает местного языка, то пенял на плотские похоти и множество козней лукавого.

— Враг, — говорил он, — заметит, что я далеко от вас, совратит меня и сделает орудием своей злобы. И потом, так я еще привыкну к суете и хлопотам, а об остальном забуду, потеряю мир и душевный покой.

Так он говорил и для отвода глаз все ссылался на душевредность послушания.

В ответ на это великий Евфимий возразил:

— Так мы будем молиться Богу, чадо, чтобы за твое послушание ничто не повредило тебе. Ведь Он Сам и сказал: «Я пришел не для того, чтобы Мне служили, но чтобы послужить» (Мф 20. 28). И еще: «Не ищу Моей воли, но воли пославшего меня Отца» (Ин 5. 30).

Но Авксентий уперся еще больше и вовсе и не думал уступать. Тогда божественный Евфимий обратился к нему более строго:

— Мы, чадо, советовали тебе то, что, на наш взгляд, тебе самому пошло бы на пользу. Но ты остался при своем непослушании, и ты узнаешь как никто другой, каков плод непослушания

Не успел великий договорить, как тут же — не знаю, каким образом, — тело Авксентия свело судорогой и несчастный рухнул на землю. Тут уж оставалось только пожалеть его за его проступок. Те из братьев, кто был рядом, в душе исполнились сострадания — так жалко он выглядел. Они стали молить и упрашивать Евфимия, чтобы он помог Авксентию: тот оставался лежать на земле и тяжко расплачивался за свое преслушание. Евфимий уже и сам был готов сжалиться над ослушником и упрямцем. Он взял Авксентия за руки и поднял его: по всему телу Авксентия еще пробегала и мучила его дрожь. Но тут Евфимий, вместо лекарства наложив на него крестное знамение, избавил человека от мучений и исцелил его.

Авксентий пришел в себя. Он вспомнил о своем непослушании и о той напасти, которая его постигла. Понял он и то, что виной этому было одно лишь его неповиновение. Совесть стала мучить его, и страшное раскаяние охватило его душу. Тут уж он, конечно, припадает к ногам Евфимия и просит у него прощения за то, что случилось в прошлом, просит и его предстательства в будущем. Евфимий сразу простил его, да и как не пожалеть того, на кого ты только что гневался? А, заручившись молитвой святого, брат охотно и с радостью принял на себя послушание смотреть за мулами.

Так «наказание Господне», по слову Божественного Писания, «отверзает уши» (Ис 50. 5) и исправляет ум: кто прежде грешил непослушанием, тот был наказан — и стал охотно слушаться.

3. Из жития святого Пахомия

Ученик Великого, Феодор, о котором упоминалось и прежде (в гл.15), был юн возрастом, но дух укреплял его, и он весьма преуспел в добродетели. Во всем он подражал своему учителю и Бога ради повиновался ему, как Самому Господу. Но душу можно обучить терпению, только если закалять ее во многих трудностях. Поэтому, когда старец отдавал те или иные распоряжения, он часто искушал ученика. Если он велел Феодору сделать что–либо одно, то после приходил и ругал все, что тот так добросовестно делал. Затем он приказывал что–то совершенно обратное, а о том, что Феодор уже сделал, говорил, что все неправильно. Так он постоянно заставлял Феодора бороться с помыслом самолюбия.

Сам же Феодор добросовестно принимал упреки духовного отца и оставался непоколебим. Он даже не пытался противоречить или оправдываться перед ним. А всем остальным говорил о нем, что тот искусный подвижник и истинный раб Христов.