Истоки идеи демократии

Сама идея демократии возникает там, где появляется идея независимости тварного бытия от Творца. Демократами в древней Греции были те философы, как, например, Демокрит, которые отстаивали идею вечности материи, и ее изменения и превращения объясняли естественными законами природы. Платон, с его мыслью о первичности и вечности идеального бытия, был уже принципиальным противником демократии. Государство, по мысли Платона, должно быть устроено иерархически. Да и сама демократия мыслилась как власть избранных, о равенстве здесь не было и речи. Правом голоса и правом быть избранными обладали только коренные афиняне (причем коренным считался только тот, кто мог доказать свою афинскую родословную в нескольких поколениях), мужчины достигшие 30-летнего возраста. Более половины населения в Греции составляли рабы, – они не могли принимать участия в выборах. Если из оставшейся половины вычесть еще половину женщин, да и тех мужчин, что не обладали правом голоса, то греческую демократию для 15% оставшегося населения в строгом смысле нельзя будет и назвать демократией. Поэтому даже и в том, что называлось тогда демократией можно увидеть некую иерархию – к решению государственных проблем допускаются только те, кто уже каким-либо образом подтвердил свою преданность государству, те, кто способен служить обществу.

Идея народовластия с равенством всех членов общества могла родиться только на почве библейского мировоззрения. По христианскому учению человек сотворен Богом и поэтому зависим от Него. Однако человек вместе с миром сотворен из ничего. Идея сотворения мира из ничего имеется только в иудаизме и христианстве. В самой этой идее уже заложена мысль об уникальности твари, созданной не из чего-то уже существующего, а из того, чего не существовало. И вся искусительность этой мысли состоит в том, что ей утверждается человек, обладающий своим бытием, отличным от Божественного, бытием не из Бога, а из ничего происходящим, – бытием, которое дает человеку автономию. Бытием личностным и потому свободным, причем, свободным настолько, что человек может отпасть от Бога. Именно из этой библейской мысли об автономности твари и ее свободе и рождается идея христианской демократии с равенством всех членов сообщества (в отличие от греческой). И в этом, конечно, видится положительное значение этой идеи, ибо действительно пред Богом все равны, а иерархическое положение в обществе мыслится только как особая ответственность в служении Богу.

В христианстве эта идея занимает должное место только в контексте сотворения человека, но не его грехопадения, ибо сотворен человек был как соработник Богу и сам Бог назвал человека впоследствии братом. В такое братство человек входит подвигом изменения себя, – обожением. Мысль о равенстве сынов Божиих, которыми становятся христиане по благодати Божией, исходит из идеи соборности, в которой важен каждый член соборного тела. Это есть высшая идея демократии, данная самим Богом. Однако она по своему существу глубоко иерархична, ибо равенство это проистекает только из того, что существует Бог-Творец – Отец этих сынов, от века Сущий; Сын, рожденный прежде всех век, вводящий человека в богосыновство и Дух Святый, исходящий от Отца, который соединяет всех сынов в единство этого Собора. В органическом единстве тела все члены равны, ибо они и составляют это единство, но в теле всегда бывают главные члены и члены второстепенные, то есть наряду с равенством членов всегда есть их иерархия.

Идея же власти сынов человеческих (без учета тяжкого греховного бремени и извращенности природы человека после грехопадения) содержит в себе уже не идею приятия власти от Бога и сыновнего служения Ему, а идею самовластия, власти не от Бога. В ней нашло свое адекватное выражение желание человека жить по своей падшей воле. Интересно, что управление еврейским кагалом осуществлялось на основе выборного права. Яков Брафман, автор книги, описывающей быт еврейского кагала [275], называет такую форму управления «талмудической муниципальной республикой», хотя фактически это была «патрицианская республика», потому что избирательным правом обладали всего несколько десятков человек, – верхушка кагала. Так что идея либеральной демократии в современном ее виде – это творчество запада, – развитие раввинистической идеи, возникшей, несомненно, под влиянием библейского откровения, но в отрыве от всего контекста Библии, в отдалении человека от Бога.

Равенство в либеральной демократии понимается уже в отрыве от христианской традиции. Идеологический отец демократии Гоббс писал о равенстве: «равными являются те, кто в состоянии нанести друг другу ущерб во взаимной борьбе… хотя блага этой жизни могут быть увеличены благодаря взаимной помощи, они достигаются гораздо успешнее, подавляя других, чем объединяясь с ними» [276]. Лучше всего могут нанести ущерб и подавить других подлецы, воры, властолюбцы. Но разве может быть равенство в подлости? Здесь уже нет ничего христианского, потому что в таком понимании любовь даже не предполагается – ей нет места в такой демократии.

Демократия как результат

отчуждения человека

от Бога

Уже в рассуждениях блаженного Августина, отца Церкви, духовно определившего пути западной Церкви, скрыто присутствовала мысль об удаленности твари от Божества. Одно время блаженный Августин находился под очень сильным влиянием дуализма Платона, который учил о том, что тварный видимый мир есть лишь слабое отражение (тень, почти не имеющая реальности) действительного реального мира первообразов. Сам Августин в дальнейшем от платоновского дуализма отказался, но идея, брошенная в умы западных мыслителей, осталась. Эту идею затем подхватил Фома Аквинат, а через него она прочно утвердилась в западном мышлении [277], – томизм стал официальным учением католической Церкви. Хотя томизм был доктриной, направленной против позитивизма (и в этом его положительное значение), но он и сам содержал некую позитивистскую реакцию на платонизм, подобную философской реакции Аристотеля. Аристотель мыслил мир как некий механизм. Эта механистичность есть и в томизме. Но механистическое представление о мире возможно только при некоторой удаленности от Бога. Эпоха рационализма, в которой мир и человек мыслился как механизм, управляемый законами, немыслима без томизма. Фома Аквинат был увлечен философией, – он пришел к выводу, что философски невозможно отвергнуть идею Аристотеля о вечном существовании мира. Раз мир существовал вечно, то говорить об акте Творения бессмысленно. Мир существует отдельно от Бога.

Спор номиналистов и реалистов был уже спором тех, кто принял тезис об удаленности Божества. Неприятие Западом догмата о присутствии Божества в мире в нетварных энергиях было лишь догматическим подтверждением уже давно утвердившейся в западных умах мысли об этой удаленности.