И очень. Каких же клятв особенно избегать должно? Само собою видно.

Однако же безопаснее услышать от тебя. Я утверждаю, что должно избегать клятв наиболее ужасных.

Разве боишься выговорить?

Короче сказать, тех, в которых упоминается Божье имя.

А в которых упоминаются Писание, Христовы страданья, и приношения Богу?

И это равно таинственно.

А у нас всего более в употреблении сим клясться.

О том и проливаю слезы. Ибо что утверждено обычаем, то обращается в закон. Однако же, чего не может преодолеть разум?

Какую же дозволишь клятву?

Желал бы никакой не дозволять; а в противном случае пусть будет какая-нибудь другая клятва.

Уже ли не должно клясться женою, детьми, спасением, жиз­нью и будущим беспечальным веком?

Это суть проклятья; хотя почитаются также и клятвою.

Пусть почитаются; только бы мы, поражаемые сею клятвою, не погибали. В таком случае нет опасности для души, которую погубить есть уже конечная смерть.

Справедливо говоришь. Но у тебя, как скоро закипело сердце, при всяком случае готовы на языке: Бог, святая тра­пеза, что для тебя всего любезнее, крест, жена, Божья кровь, своя собственная кровь, земля и море, словом, что ни представит тебе прежде всего твоя негодная опрометчивость, при содействии твоего губителя, который производит даже и то, что самая болезнь ка­жется тебе приятною, и ты (странное неразумие!) остаешься уверенным, что с твоего гнилого языка льется золото.

Точно так бывает, как говоришь ты. Одна волна воздвигает другую, когда в тебе дышат, может быть, гнев, а может быть, и страсть к деньгам. Ибо много се­тей; и человек не почитает страшным делом расточаемых им клятв.

Да, не почитает страшным.

Но его бедного душит клятва, если задерживает ее в себе

Ты как живописец изображаешь эту страсть.

Он думает уверить тем самым, чрез что делается более недостойным вероятия. Не понятное ли это дело? На что тебе много слов, если имеет силу одно?

Конечно, напрасный труд.

На что же тебе и многие клятвы, если бы имела силу одна?

Конечно, напрасный труд.

Думаю, что тогда не было бы нужды во многих.

Посему множество клятв есть уже признак, что нет к тебе доверенности.

Не иначе; правду ты говоришь.

Поэтому или вовсе не клянись, или клянись как можно реже. Это всего лучше.

Если одна клятва нарушается, то и все будут нарушены. Прекрасное заключенье.

Разве иной скажет: множеству клятв лучше поверять.