Правда, достохвально было и древнее разделение языков, когда строили столп злонамеренно и безбожно одноязычные (на что и ныне дерзают некоторые), ибо единомыслие, нарушенное различием языков, разрушило и предприятие. Но гораздо достохвальнее разделение, совершенное чудесно ныне, ибо, от единого Духа излившись на многих, опять возводится к единому согласию. И есть различие дарований, требующее нового дарования, чтобы уметь отличить превосходнейших из них, потому что все имеют нечто похвальное. Можно бы назвать прекрасным и то разделение, о котором говорит Давид: «Расстрой, Господи, и раздели языки их» (Пс. 54,10). За что же? За то, что возлюбили всякие гибельные речи, язык коварный (Пс. 51,6). Почти явно обличает здесь Давид те языки, которые рассекают Божество. Но об этом довольно.

Поскольку же языки вещали живущим в Иерусалиме, благоговейным иудеям, парфянам, мидянам, еламитам, египтянам, критянам, жителям Ливии, Аравии, Месопотамии, и моим каппадокийцам и от всего языка, который под небом, иудеям (если кому угодно так представить), собранным во Иерусалиме, то достоин внимания вопрос: какие это были иудеи, и которого пленения? Ибо пленение Египетское и Вавилонское было временное и давно окончилось возвращением плененных; пленения же Римского еще не было, а оно только было в наказание за дерзость против Спасителя. Остается пленение, бывшее при Антиохе и случившееся незадолго до этих времен. Если кто не соглашается на такое толкование, как на неестественное (потому что пленение это не древнее, и иудеи рассеяны в нем не по многим странам мира), но ищет толкования более вероятного, то, может быть, лучше принять следующее. Поскольку народ иудейский, как повествуется у Ездры, многократно и многими был переселяем, то иные племена возвратились в отечество, а другие остались в плену, и, вероятно, некоторые из этих последних, рассеянных по многим народам, пришли тогда в Иерусалим и были участниками чуда. Такое исследование предложил я для любознательных, и, может быть, оно не будет излишним. И что ни предложил бы кто приличное настоящему времени, все будет приобретением и для нас. Но время уже мне распустить собрание, ибо беседа моя довольно продолжительна. А торжества никогда не должно прекращать, всегда же надобно праздновать, ныне даже и телесно, а впоследствии и скоро совершенно духовно, когда чище и яснее узнаем и этому основания в самом Слове и Боге и Господе нашем Иисусе Христе — истинном празднике и радости спасаемых, с Которым да будет слава и чествование Отцу со Святым Духом, ныне и во веки веков. Аминь.

СЛОВО 42. Прощальное, произнесенное во время прибытия в Константинополь ста пятидесяти епископов

Какими находите дела мои, вы, любезные Пастыри и Сопастыри? Прекрасны ноги у вас, благовествующих мир и радость (Ис. 52,7), с какими пришли вы; особенно прекрасны для меня, к которому пришли вы благовременно с намерением не заблудшую овцу обратить, но посетить Пастыря странника.

Это древний закон, потому что и Павел сообщал о своем благовествовании Апостолам не для того, чтобы его похвалили (Дух далек от всякого честолюбия), но для того, чтобы или сделанное было утверждено или недовершенное (если только было что-нибудь подобное в том, что сказано или сделано Павлом) было исправлено, как сам он показывает, пиша о себе (Гал. 2, 2). Ибо и духи пророческие послушны пророкам (1 Кор. 14,32), по благораспоряжению Духа, все прекрасно устраивающего и разделяющего. Если же Павел давал отчет наедине и немногим, а я — всенародно и всем — не дивитесь этому. Я больше Павла имею нужды воспользоваться свободой обличений, в чем только окажусь недовершившим должного, да не тщетно теку или тек. И невозможно иначе оправдаться, как дав отчет знающим дело. Итак, что у меня за оправдание? Если оно ложно, обличите; если же справедливо, засвидетельствуйте вы, для которых и перед которыми мое слово. Ибо вы для меня и оправдание, и свидетели, и (осмелюсь отважиться на Апостольское слово) венец похвалы (1 Сол. 2,19).

Некогда паства эта была мала и несовершенна, даже, судя по видимому, это была не паства, а малые следы или останки паствы; без порядка, без надзора, без точных пределов; она не имела ни свободной пажити, ни огражденного двора, скиталась в горах и пещерах, и ущельях земли (Евр. 11,38), рассеянная и разбросанная там и здесь; всякий, кому как случилось, находил себе надзирателя и пастыря, промышлял о своем спасении. Она подобна была стаду, которое львы разогнали (Иер. 50,17), погубила буря или рассеял мрак, что все оплакивают Пророки, уподобляя этому бедствия Израиля, преданного язычникам (Иезек 34,12).

Плакали и мы, пока дела наши были достойны слез. Ибо действительно и мы были изгнаны, извержены, рассеяны по всем горам и холмам, как бывает с неимеющими Пастыря. Какое-то неблаговерие настало для церкви; на нее, напал и лютые звери, которые и сейчас даже, по возвращении ясных дней, не щадят нас и не стыдятся быть сильнее самого времени. Какая-то печальная мгла объяла и покрывала все, — гораздо тягостнее девятой Египетской казни (Исх. 10,21), — имею в виду ту осязаемую тьму, при которой не могли мы почти видеть друг друга. И скажу нечто достойное еще большего сожаления, уповая на предавшего нас, как на Отца: Авраам не узнает нас, и Израиль не признает нас, только ты — Отец наги (Ис. 63,1 б), и к Тебе взираем, кроме Тебя иного не знаем; имя Твое именуем (Ис. 2 б, 13). Поэтому отвечаю: однако же буду говорить с Тобою, говорит Иеремия (Иерем. 12,1).Мы сделались такими, над которыми Ты как бы никогда не владычествовал (Ис. 63, 19). Ты забыл святой завет Твой и заключил от нас милости Твои. Поэтому мы стали в поношение возлюбленному Твоему, — мы поклонники Троицы, совершенно преданные совершенному Божеству, не осмеливающиеся унижать Того, Что выше нас, и столько превозноситься, по примеру безбожных и богоборных людей, чтобы Господство именовать подобным нам рабством. Но без сомнения за другие грехи наши, за то, что вели себя недостойно заповедей Твоих и ходили вслед лукавого ума своего (ибо за что же иное?), преданы были мы мужам самым несправедливым и лукавым больше всех живущих на земле. Первый оскорбил нас Навуходоносор, который после пребывания Христова на земле восстал на Христа, за то возненавидев Христа, что был им спасен, и который священные книги заменил безбожными жертвами. Пожирал меня, грыз меня, поглощал меня (Иер. 51,34) (и проливая слезы, не отступлю от Писания). Если Господь не помог бы мне, не предал бы его праведно в руки беззаконных, удалив к персам (таковы судьбы Божий!), и за кровь, пролитую беззаконно, не была бы пролита кровь правосудно (здесь только суд Божий не дал места долготерпению); вскоре вселилась бы душа моя в страну молчания (Пс.93,17). Другой не человеколюбивее первого, если еще не жесточе его, нося имя Христово, был лжехристом и поношением для христиан, которым и действовать было богопротивно, и страдать бесславно потому что, по-видимому, и несправедливости не терпели, и не украшались благолепным именем мученичества, но и в этом утаивалась истина, и страдая, как христиане, они были наказываемы, как нечестивые. О как мы были богаты бедствиями! Огонь пожрал злачные пастбища (Иоил. 1,19); оставшееся от гусениц ела саранча, оставшееся от саранчи ели черви (Иоил. 1,4), а потом не знаю уже, что было дальше, и как одно зло рождалось из другого. Да и кто бы вполне изобразил все бедствия того времени, и постигшее нас тогда наказание, или испытание и огненное очищение? Разве сказать, что прошли сквозь огонь и воду (Пс. 65,12) и по благоволению спасающего Бога вышли на свободу.

Но да обратится слово к сказанному в самом начале. Нива эта была некогда мала и скудна, не походила на ниву не только Бога, который благими семенами и учениями благочестия возделал и возделывает целый мир, но даже на ниву недостаточного и малоимущего бедняка. Это вовсе не была нива, не стоила, может быть, ни житниц, ни гумна, ни серпа, на ней не было ни копны, ни снопов, а разве малые и незрелые полосы травы, какие вырастают на кровлях, которыми не наполнит руки своей жнец, которые не призовут на себя благословения мимоходящих (Пс. 128, 6—8). Такова была наша нива, такова жатва! Хотя она велика, доброклассна и тучна перед видящим сокровенное, прилична таковому Земледелателю, и долины душ, хорошо возделываемых словом, умножают (Пс. 64, 14) ее, неизвестную для многих, не соединенную в одно место, но собираемую понемногу, как по собрании летних плодов, как по уборке винограда (Мих. 7,1). Думаю же присовокупить это, даже весьма кстати: как виноград в пустыне, Я нашел Израиля (Ос. 9,10), как одну или две зрелые ягоды на незрелой кисти винограда, которые сохранены, правда, как благословение Господне, и освящены, как первые плоды (Ис. 65,8), но малочисленны и редки, не могут наполнить уста евшего, и как знамя на холме и как веха на горе (Ис. 30, 17), или что-нибудь другое, стоящее уединенно и немногими видимое. Такова была прежняя нищета и скорбь!

Но как скоро Бог, Который делает нищим и обогащет, умерщвляет и оживляет (1 Цар. 2,6.7), и единым хотением творит все и претворяет (Ам. 5,8), творит из ночи день, из зимы весну, из бури тишину, из засухи обильный дождь, и все это часто после молитвы одного праведника весьма долго гонимого, — как скоро Бог смиренных возвышает, а нечестивых унижает до земли (Пс. 146,6), изрек Сам в Себе это словом видел страдание Израиля (Исх. 3,7), и его не будут изнурять работой над глиной и кирпичами (Исх. 1, 14), и изрекши посетил, и посетив спас, и вывел народ Свой рукой крепкой и мышцей высокой, рукой Моисея и Аарона, избранных Его; тогда что последует за этим, какие чудеса творятся? Они сохранены в книгах и памяти людей. Ибо, кроме чудесных событий на пути, и великой о том молвы (Иис. Нав. 2, 11), чтобы сказать, как можно короче, Иосиф один пришел в Египет, и через некоторое время шестьсот тысяч человек выходят из Египта. Что этого чудеснее? Нужно ли большое доказательство высокой премудрости, когда Бог из самых непроходимостей благоволит дать свободный выход? Через одного, которого возненавидели, земля обетованная разделяется по жребию; проданный переселяет народы, а сам воздвигается в великий народ, и малая эта отрасль делается виноградом ветвистым (Ос. 10,1), столь обширным, что доходит до рек, простирается до моря, расширяется далее и далее за пределы, покрывает горы величием славы, превышает кедры, и даже горы и кедры Божие (какие бы горы и кедры ни надлежало здесь понимать (Пс. 79,11.12).

Такова была некогда паства эта, и такой сделалась ныне — столь благоустроенной и расширенной! И если она несовершенна, то через постепенные приращения восходит к совершенству; а я предрекаю, что и будет восходить. Это предвещает мне Дух Святой, ежели и я имею сколько-нибудь пророческого дара, могу видеть вперед, по предшествовавшему надеяться о будущем, и знать его по умозаключению, как воспитанник Слова. Ибо гораздо было необычайнее из прежнего состояния прийти в настоящее, нежели из настоящего достигнуть верха славы. Если, по гласу Животворящего мертвых, стали уже сближаться кость с костью, и сустав с составом, и сухим костям дан дух жизни и возрождения (Иезек. 37,7), то хорошо знаю, должно совершиться и полное воскресение. Да не возносятся в мятежники (Пс. 65,7), да не думают, что обладают чем-нибудь, ловя тень или сновидение по пробуждении (Пс. 72,20), или мимолетный ветер, или след корабля на воде. Да рыдает кипарис, ибо упал кедр (Зах. 11,2). Пусть вразумятся бедствиями других и узнают, как не забывает вопля угнетенных (Пс. 9, 13), и, как говорит Аввакум, во исступлении рассечь главы сильных (Авв. 3,14) не замедлит Божество рассекаемое и худо разделяемое не начальственное и подначальное, причем особенно оскорбляется и Божество, низводимое до твари, подавляется и тварь равночестием с Божеством.

Слышу, кажется, и это слово Того, Кто собирает сокрушенных и приемлет угнетенных: Я топтал их во гневе Моем; кровь их брызгала на ризы Мои, и я запятнал всё одеяние свое (Ис. 63,2.3). Я предал тебя, Я и помогу тебе: в ярости малой поразил тебя и милостью вечной прославлю тебя (ст. 8). Мера человеколюбия превышает меру вразумления. То было за неправды, а это за поклонение Троице, — то для очищения, а это для славы Моей, ибо прославляю прославляющих и огорчаю огорчающих. Это запечатлено у Меня (Втор. 32, 34). Это ненарушимый закон возмездия. А ты захватил у Меня стены и доски, и украшенные камни, длинные ходы и обходы, блистал и озарял золотом, то расточал его, как воду, то собирал, как песок, не зная, что вера под открытым небом лучше великолепного нечестия, и что трое, собранные во имя Господне, перед Богом составляют большее число, нежели многие, отрицающиеся Божества. Ужели хананеев, сколько их ни есть, предпочтешь одному Аврааму, или Содомлян одному Лоту, или мадиамлян Моисею — этим пришельцам и странникам? Что ж? Кого предпочтешь? Триста ли человек, которые у Гедеона мужественно лакали воду, или тысячи обратившиеся в бегство (Суд. 7,7.21)? Домочадцев ли Авраамовых, которых было немного более Гедеоновых воинов, или многих царей и тьмы воинства, которых однако же прогнали в обратили в бегство малочисленные? Как же ты понимаешь следующие слова: хотя бы сыны Израилевы были числом, как песок морской, только остаток спасется (Рим. 9,27); или следующие: соблюл Себе семь тысяч человек, которые не преклонили колени перед Ваалом (Рим. 11,4)? Нет, нет, не о многих из них благоволил Бог (1 Кор. 10,5). Ты исчисляешь десятки тысяч, а Бог — спасаемых, ты неизмеримую пыль, а я- сосуды избранные{Деян. 9,15). Ибо для Бога ничто так не достолепно, как слово очищенное, и душа, совершенная учениями истины. Ничего не можем принести и дать Богу такого, что было бы достойно Того, Кто сотворил все, от Которого все и для Которого все, — не потому что приносимое есть дело одной руки, или избыток одного человека, но хотя бы восхотел кто почтить Бога, собрав воедино все богатства и труды рук человеческих. Не наполняю ли я небо и землю? говорит Господь (Иер. 23,24). И где же построите дом для Меня, и где место покоя Моего (Ис. 66,1)? Поскольку же неизбежен недостаток в достоинстве дара, то требую от вас того, что есть второе, — благочестия, этого общего и равночестного предо Мной богатства, которым иногда и самый бедный, если только высок духом, может превзойти самого знатного. Ибо здесь щедрость зависит от произволения, а не от богатства. И это приму из рук ваших, но знайте также, что вы не будете попирать двор Мой, но будут попирать его ноги кротких (Ис. 26, 6), которые здраво и искренно познали Меня и единородное Слово Мое и Духа Святого! Доколе будете владеть святою горою Моею (Ис. 57, 13)? Доколе будет ковчег у иноплеменников? Насладитесь теперь еще недолго чужим достоянием, увеселитесь исполненим ваших хотений. Как вы задумали свергнуть Меня (Пс. 61,5), так и Я не понимаю вас (Иезек. 5,11), говорит Господь Вседержитель.

Мне казалось, что слышу, как говорит это Господь, и вижу, как приводит в исполнение, а кроме этого представлялось, что взывает Он и к народу этому, который из малочисленного сделался уже многочисленным, из рассеянного довольно собранным, и из жалкого возбуждающим, может быть, и зависть: проходите в вороты Мои (Ис. 62, 10) и расширяйтесь; не всегда вам страдать, живя в кущах, а оскорбляющим вас чрезмерно веселиться!» Взывает Он и к ангелам-покровителям (ибо я уверен, что особенный ангел покровительствует каждой Церкви, как учит меня Иоанн в Откровении): «Приготовляйте путь народу! Ровняйте дорогу, убирайте камни (Ис. 62,10), чтобы не было затруднения и препятствия народу Моему в божественном шествии и вхождении» — ныне в рукотворные храмы, а впоследствии в горний Иерусалим и в тамошнее Святая Святых, где, насколько знаю, будет конец здешнего злострадания и усилия для шествующих доблестно, в числе которых находитесь и вы — призванные святые (Рим. 1,7), народ особенный (Тит. 2,14), царственное священство (1 Петр. 2,8), достояние Господне державное (Пс. 15,6), от капли целая река, от искры небесное светило, от горчичного зерна дерево, пристанище птиц.

Так шествующих приносим в дар вам, любезные Пастыри; их приводим, их предлагаем друзьям своим, странникам и таким же переселенцам, как и мы сами. У нас нет другого приношения прекраснее и блистательнее этого, хотя бы приискали самое лучшее из всего, что имеем, дабы вы знали, что мы, будучи странниками, не скудны, а напротив, мы нищи, но многих обогащаем (2 Кор. 6,10). Если же это маловажно и ничего не стоит, то желаю знать, что важнее и достойнее большего внимания?

Ибо если такой город —