Итак, какое может быть основание одних наказывать, а других нет? Если Бог вполне справедлив, что и, несомненно, то, конечно, и ты подвергнешься наказанию за грехи свои. Если же ты думаешь, что Бог тебя не накажет, потому что Он человеколюбив, то следовало бы и тех не наказывать. Но, как сказали мы выше, Бог и здесь многих наказывает, чтобы вы, как скоро не верите словам угроз, поверили действительным наказаниям. И так как старое не так нас устрашает, то Он вразумляет беспечных современными событиями, которые совершаются при каждом поколении. Почему же, спросишь, Бог не наказывает всех здесь? Чтобы иным дать предопределенное от Него время для покаяния. А для чего Он не наказывает всех там? Чтобы не оказалось много неверующих в Божий Промысел. Теперь и я спрошу тебя: сколько разбойников было поймано и сколько было таких, которые умерли без наказания? Где же Божье человеколюбие и правосудие? Если бы никто совершенно не наказывался, то ты мог бы прибегнуть к этому (возражению), но когда одни наказаны, а другие нет, и притом без наказания остались те, которые больше и согрешили, то какой может быть смысл в том, что за одни и те же преступления бывают неодинаковые наказания, и не может ли показаться, что наказанные обижены? Итак, почему же не все наказываются здесь? Послушай, что отвечает тебе на это Сам Христос. Когда упала башня и несколько человек погибли, то тем, которые приходили от этого в недоумение, Христос сказал: "думаете ли вы, что эти Галилеяне были грешнее всех Галилеян, что так пострадали? Нет, говорю вам, но, если не покаетесь, все так же погибнете" (Лук. 13:2-3). Этим Он учит нас не надеяться, что как скоро другие подверглись наказанию, мы, хотя и согрешим много, останемся без наказания. Если не покаемся, то непременно будем наказаны. За что же, спросишь, нам терпеть вечное наказание, когда мы грешили здесь недолгое время? А как же здесь человек, в одно мгновение совершив одно только убийство, осуждается на всю жизнь работать в рудниках? Но Бог, скажешь, так не поступает. Как же Он расслабленному попустил тридцать восемь лет терпеть столь тяжкое наказание? Что Он действительно наказал его за грехи, послушай, что говорит Христос: "вот, ты выздоровел; не греши больше, чтобы не случилось с тобой чего хуже" (Иоан. 5:14). Однако же расслабленный, говоришь ты, получил освобождение от наказания? Но там этого не будет. Что там, действительно, не будет освобождения от наказания, послушай, как об этом говорит Сам Христос: "червь их не умирает, и огонь не угасает" (Mар. 9:44). И еще: "и пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную" (Mатф. 25:46). Итак, если будет жизнь вечная, то и наказание вечное. Или ты не знаешь, сколько было угроз иудеям? Исполнились ли эти угрозы, или остались только на словах? Сказано: "не останется камень на камне" (Лук. 21:6) - и, действительно, остался ли камень на камне? Христос сказал: "будет великая скорбь, какой не было", и неужели не сбылось и это? Прочитай историю Иосифа, и ты не в состоянии будешь даже придти в себя, услышав о бедствиях, какие претерпели иудеи в действительности. Я говорю это не с тем, чтобы огорчить вас, но чтобы привести вас в безопасность, чтобы, утешая вас напрасными надеждами, не подвергнуть более тяжким наказаниям. И скажи мне: почему же ты не заслуживаешь наказания за грехи твои? Не сказал ли Бог тебе заранее все? Не запретил ли Он тебе? Не устрашил ли? Не употребил ли тысячи средств для твоего спасения? Не даровал ли тебе баню пакибытия и не простил ли все прежние грехи твои? И после этой бани, после отпущения грехов, не оказал ли Он тебе, когда ты опять стал грешить, другую помощь в покаянии? Не сделал ли Он тебе легким путь отпущения грехов и после этого?

6. Итак, выслушай, что заповедал Бог. Если будешь прощать грехи ближнему, то и Я, говорит Он, прощу тебе. Какое же в этом неудобство? "Защищайте сироту", - сказано, - "вступайтесь за вдову. Тогда придите - и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, - как снег убелю" (Иса. 1:17-18). Какая же в этом трудность? "говори ты, чтоб оправдаться" (Иса. 43:26). Какая в этом тягость? "Искупи грехи твои правдой" (Дан. 4:24). Какой в этом труд? Мытарь сказал: "будь милостив ко мне грешнику", и "пошел оправданным" (Лук. 18:13-14). Трудно ли подражать мытарю? Но, несмотря на все это, ты не хочешь убедиться, что есть наказание и мучение. Но, может быть, ты скажешь, что дьявол не подвергается наказанию? Сказано: "идите в огонь вечный, уготованный дьяволу и ангелам его" (Mатф. 25:41). А ведь если бы не было геенны, то и дьявол не наказывался бы; если же он наказывается, то ясно, что и мы, совершая дела его, будем наказаны, так как и мы прослушали заповедь Божью, хотя не ту же, какую он. Как же ты не боишься дерзко говорить о Боге? Ведь когда ты говоришь, что Бог человеколюбив и не наказывает, то, по-твоему, выходит, что Он уже не человеколюбив, если накажет. Замечаешь ли, на какие мысли наводит вас дьявол? Что же? Неужели монахи, поселившиеся в горах и показавшие множество подвигов, останутся не увенчанными? Ведь если злые не наказываются и нет никакого воздаяния, то иной может сказать, что и добрые не награждаются. Я с этим не согласен, скажешь ты, так как с благостью Божьей более сообразно существование только одного царства, а не геенны. Значит, блудник, прелюбодей, совершивший тысячи преступлений будет наслаждаться теми же благами, какими и отличившийся целомудрием и святостью? Значит, Павел станет наряду с Нероном, или даже дьявол наряду с Павлом? Если нет геенны, а воскресение будет общее, то и злые удостоятся тех же благ, каких и праведники? Какой же безумец может утверждать это? Или, лучше сказать, кто из демонов осмелится говорить это? Ведь бесы признают геенну, потому "и закричали: пришел Ты сюда прежде времени мучить нас" (Mатф. 8:29).

Итак, размышляя обо всем этом, пусть перестанут говорящие это обманывать себя и других, так как за эти слова они понесут наказание, потому что смеются над страшными вещами, приводят к беспечности многих желающих истинно заботиться о своем спасении и даже нимало не подражают язычникам - ниневитянам. Те, будучи во всем несведущими, когда услышали, что город их будет истреблен, не только не обнаружили неверия, но и восстенали, облеклись во вретище, смирились и не прежде перестали все это делать, пока не утолили гнева Божьего. А ты, зная столько случаев суда Божьего, словами своими уничтожаешь то, что сказал Бог? Потому участь твоя будет противоположна участи ниневитян. Те, устрашившись слов, не подверглись наказанию на самом деле, а ты, презирая угрозы на словах, понесешь наказание на самом деле. Теперь слова эти кажутся тебе басней, но не покажутся такими тогда, когда убедишься в них на деле. Неужели ты не видишь, что сделал Христос и здесь, на земле? Не одинакового жребия Он удостоил двух разбойников, но одного ввел в Царство, а другого послал в геенну. Но что мне говорить о разбойнике и человекоубийце? Христос не пощадил и апостола, когда он сделался предателем, но, предвидя, что он стремится в петлю, удавится и рассядется (ведь сказано: "низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его" (Деян. 1:18), - предвидя, говорю, все это, однако, попустил ему претерпеть это, чтобы посредством настоящего удостоверить тебя во всем будущем. Итак, не обманывайте сами себя, доверяя дьяволу, - ведь это его внушения.

Аминь.

БЕСЕДА 26

"Я знаю и уверен в Господе Иисусе, что нет ничего в себе самом нечистого; только почитающему что-либо нечистым, тому нечисто" (Римл. 14:14).

1. Апостол, сперва запретив осуждающему брата и отклонив его от укоризны, переходит потом к наставлению и спокойно поучает более слабого, показывая и здесь великую кротость. Он не говорит, что этот будет наказан, не употребляет даже и подобного выражения, но чтобы лучше убедить его в справедливости своих слов, только освобождает его от страха в этом деле и говорит: "знаю и уверен". Потом, чтобы кто-нибудь из неверующих не мог возразить: "какое нам дело, что ты убежден? Ведь ты еще не настолько для нас достоверен, чтобы слова твои предпочесть самому закону и тому, что возвещено нам свыше", - (апостол) и присовокупляет: "в Господе", то есть я узнал это от Господа, Он Сам удостоверил меня в этом, значит, это - приговор не человеческого ума. Но, скажи, в чем ты уверен и что знаешь? "Нет ничего в себе самом нечистого". Ничего нет нечистого по природе, говорит (апостол), но делается нечистым от воли употребляющего, и для него одного бывает не чисто, а не для всех. "Только почитающему что-либо нечистым, тому нечисто". Почему же не исправить брата, чтобы он не считал чего-либо нечистым? Почему не употребить всей своей власти, чтобы отклонить от этой привычки и мнения - признавать что-либо нечистым для всех. Боюсь, отвечает (апостол), чтобы не огорчить его, почему и присовокупил: "если же за пищу огорчается брат твой, то ты уже не по любви поступаешь" (Римл. 14:15).

Видишь ли, сколько он заботится о сохранении любви? Он знал, что любовь может все исправить, а потому и требует здесь от слушателей большего. Не только не должно вам, говорит, доводить их до крайности, но если бы требовалось сделать снисхождение, то не должно и от этого отказываться. Потому присовокупляет: "не губи твоей пищей того, за кого Христос умер". Неужели ты не считаешь брата стоящим того, чтобы посредством воздержания от пищи приобрести его спасение? Христос не отказался сделаться ради него рабом и умереть, а ты для его спасения не соглашаешься отказаться от пищи? Хотя Христос и знал, что не всем принесет пользу, однако же, исполнил Свое дело и умер за всех.

Этих слов достаточно для того, чтобы вразумить и немощного в вере, так как видно, что он малодушен и, получив от Бога великие дары, не жертвует и малым. "Да не хулится ваше доброе. Ибо Царство Божье не пища и питье" (Римл. 14:16-17). Под именем "благого" (апостол) разумеет здесь или веру, или надежду на будущие блага, или совершенное благочестие. Ты не только не помогаешь брату, говорит (апостол), но заставляешь хулить самое учение, Божью благодать и дар. Всякий раз, как ты споришь, упорствуешь, огорчаешь, раздираешь церковь, укоряешь брата и обходишься с ним враждебно, тогда внешние хулят, так что от этого не только ничего не исправляется, но и делается все совершенно противоположное. Ваше благо состоит в любви, в братстве, в единении, в союзе, в жизни мирной и кроткой. Потом (апостол) опять, чтобы освободить одного от страха, а другого от упорства, говорит: "ибо Царство Божье не пища и питье". Неужели этим мы можем достигнуть благополучия? И в другом месте говорит он то же: "едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем" (1 Кор. 8:8). Здесь нет нужды в доказательстве, а достаточно лишь сказать. Смысл же апостольских слов таков: если ты ешь, то неужели это введет тебя в Царство? Укоряя за то, что считают это важным, (апостол) упомянул не только о пище, но и о питье. Итак, что же вводит в Царство? "Праведность, мир, радость", добродетельная жизнь, братский мир, которому противится эта любовь к спорам, радость, происходящая от согласия и нарушаемая этой враждой. Это сказано апостолом не одной из двух сторон, но обеим, так как благовременно было это сказать и тем, и другим.

2. Потом, после слов: "мир и радость" (а мир и радость бывают и в худых делах) присовокупил: "в Святом Духе". Погубивший брата нарушил мир и радость и обидел его больше, чем, похитив у него деньги; и, что еще хуже, другой спас, а ты оскорбляешь и губишь. А как скоро пища и мнимое совершенство не вводят в Царство, а приводят к тому, что противоположно этому Царству, то, как же не следует пренебрегать малым, под условием утвердить великое! Потом, так как укоризны происходили частью и от тщеславия, (апостол) присовокупляет далее: "кто этим служит Христу, тот угоден Богу и достоин одобрения от людей" (Римл. 14:18). Все будут удивляться в тебе не столько совершенству, сколько миру и согласию. Последним благом воспользуются от тебя все, а первым никто. "Будем искать того, что служит к миру и к взаимному назиданию" (Римл. 14:19). Первое (сохранять мир) относится к немощному, а последнее к соблазняющему брата, чтобы он не поколебал его в вере. Впрочем, (апостол), сказав: "к взаимному назиданию", отнес эти слова вообще и к тому и другому и показал, что без мира трудно назидать. "Ради пищи не разрушай дела Божьего" (Римл. 14:20). Делом Божьим он называет спасение брата и усиливает страх, доказывая, что соблазняющий брата делает противное тому, о чем заботится. Ты не только не созидаешь, как думаешь, говорит (апостол), но разрушаешь, и притом не человеческое дело, а Божье, не для чего-либо важного, но для маловажной вещи - "Ради пищи". Потом, чтобы такой снисходительностью не утвердить брата в худом настроении, опять излагает общее положение, говоря так: "все чисто, но худо человеку, который ест на соблазн", то есть с лукавой совестью. Таким образом, если ты станешь принуждать, и он станет есть, то не будет в этом никакой пользы, потому что не яства делают нечистым, а расположение, с каким ешь. Потому, если ты не исправишь расположения, то весь твой труд напрасен, даже вреден. Ведь не одно и то же считать что-нибудь нечистым и, считая нечистым, есть. В последнем случае ты грешишь вдвое, усиливая своим упорством предрассудок и заставляя есть нечистое; таким образом, пока не убедишь, дотоле и не принуждай. "Лучше не есть мяса, не пить вина и не делать ничего такого, отчего брат твой претыкается, или соблазняется, или изнемогает" (Римл. 14:21). Опять (апостол) требует большего, - не только не принуждать, но и оказывать снисхождение. Так и сам он поступал нередко, именно, когда обрезывал, стриг волосы и приносил иудейскую жертву. Он не говорит слабому - делай, но предлагает это в виде своего мнения, чтобы слабейшего не сделать еще более беспечным. И что же он говорит? "Лучше не есть мяса". И что говорю о мясе? Воздерживайся также от вина и от всего, что только служит соблазном, потому что ничто не может быть наравне со спасением брата. Это и показал Христос, Который сошел с небес и все претерпел ради нас, что ни претерпел. Смотри же, как (апостол) вразумляет и другого, говоря: "претыкается, или соблазняется, или изнемогает". Не говори мне, продолжает он, что это безрассудно, но помни, что это может и исправить. Для тебя достаточное оправдание в том, что ты помогаешь немощному, а себе нимало не вредишь, так как твой поступок - не лицемерие, но созидание и сбережение. Если ты будешь принуждать его, он станет противиться и осуждать тебя, и еще более утвердится в том, чтобы воздерживаться от пищи, а если окажешь ему снисхождение, то он сначала полюбит тебя, безо всякого подозрения будет слушать твое учение и, наконец, ты получишь возможность незаметно посеять в нем правые догматы. А если он сразу возненавидит тебя, то ты заградил вход словам своим. Итак, не принуждай брата, но сам воздерживайся для него, воздерживайся не как нечистого, но потому, что он соблазняется и что больше полюбит тебя. Так повелел и Павел, говоря: "лучше не есть мяса", не потому, что это нечисто, но потому, что брат соблазняется и изнемогает. "Ты имеешь веру? имей ее сам в себе" (Римл. 14:22). Здесь, кажется мне, (апостол) слегка намекает на тщеславие более совершенного в вере. Смысл слов его таков: ты желаешь доказать мне, что ты во всем исправен и совершен? Не доказывай мне, а довольствуйся свидетельством совести.

3. О вере же он говорит здесь не в отношении к догматам, а в отношении к предмету рассуждения. О ней сказано: "устами исповедуют к спасению" (Рим. 10:10); также: "кто отречется от Меня перед людьми, отрекусь от того и Я" (Mатф. 10:33). Она постыдит тебя, если ее не исповедуешь, она посрамит, если исповедуешь не во время. "Блажен, кто не осуждает себя в том, что избирает". Опять (апостол) наносит удар более слабому и доказывает, что для него довольно одобрения совести. Хотя другой человек и не увидит твоего блаженства, но ты в самом себе будь доволен своим блаженством. Так как (апостол) сказал: "имей ее сам в себе", то, чтобы ты не почел этого суда малым, утверждает, что оно для тебя лучше вселенной. Хотя бы и все обвиняли тебя, но если сам ты не осуждаешь себя и совесть не укоряет, ты - блажен. Но (апостол) не обо всех без исключения дал такой отзыв. Много есть людей, которые сами себя не осуждают, хотя и весьма грешны; эти несчастнее всех; но пока (апостол) держится настоящего своего предмета. "А сомневающийся, если ест, осуждается" (Римл. 14:23). Опять (апостол) увещевает щадить немощного. Какая польза есть с сомнением и осуждать самого себя? Я одобряю того, кто ест и ест без всякого сомнения. Видишь ли, как он ведет его к тому, чтобы не только ел, но и ел с чистой совестью. Потом объясняет и причину, по которой осуждается, присовокупляя: "потому что не по вере", т.е. осуждается не потому, что нечисто, но потому, что не по вере, так как не был уверен, что это чисто, но думал, что прикоснулся к нечистому. А этим (апостол) вразумляет их, сколько они делают вреда, принуждая других без предварительного убеждения прикасаться к тому, что, по их мнению, нечисто, и желает хотя бы этим удержать их от укоризны по отношению к немощным в вере. "Все, что не по вере, грех". Когда, говорит, он не убежден и не верит, что чисто, то, как не согрешить ему? Все же это говорится Павлом относительно настоящего предмета, а не вообще. И смотри, сколько он заботится, чтобы не соблазнить другого? Выше говорил: "если же за пищу огорчается брат твой, то ты уже не по любви поступаешь". А если не должно огорчать, тем более не должно соблазнять. И еще: "ради пищи не разрушай дела Божьего". Если разорить церковь и преступно, и нечестиво, то тем более разорить храм духовный, - ведь человек честнее церкви, так как Христос умер не за стены, а ради этих храмов. Итак, будем со своей стороны во всем осмотрительны и не подадим никому и малого повода для нападения на нас. Настоящая жизнь есть поприще, повсюду необходимо иметь множество глаз и не должно думать, что для защиты достаточно неведения. Возможно, вполне возможно и за неведение подвергнуться наказанию, если оно непростительно. И иудеи были в неведении, однако же, их незнание не было поставлено им в извинение. И язычники были в неведении, однако, и они не имеют оправдания. Когда не знаешь того, что знать невозможно, ты не подвергнешься обвинению, а когда не знаешь того, что можно и удобно тебе знать, то подвергнешься крайнему наказанию. Вообще же, если мы не будем слишком беспечны, но употребим все зависящие от нас самих меры, то Бог подаст нам руку и в неизвестном. Так, Павел говорил филиппийцам: "если же вы о чем иначе мыслите, то и это Бог вам откроет" (Филип. 3:15). Когда же мы не хотим совершить того, что в нашей власти, то лишимся и этого содействия. Так и случилось с иудеями. "Потому говорю им притчами", говорит (Христос), "что они видя не видят" (Mатф. 13:13). Как же они, видя, не видели? Видели изгоняемых бесов, и говорили – "в нем бес". Видели воскрешаемых мертвых, и не поклонились Христу, но замышляли убить Его. Не таков был Корнилий. Так как он тщательно делал все то, что от него зависело, то Бог приложил ему и остальное. Потому, не спрашивай, почему Бог презрел такого-то язычника, который был добр и справедлив. Во-первых, людям невозможно знать, кто справедлив, а это известно Тому, Кто образовал сердце каждого; потом, можно сказать и то, что этот язычник часто сам не заботился и не старался. Но как, скажешь, он мог делать это, как скоро он человек простой? Обрати, однако же, внимание на этого простого и скромного человека и узнай его в делах житейских, и ты увидишь, что он употребляет здесь большую старательность и что, если бы он захотел употребить ее и в делах духовных, не оказался бы оплошным, так как истина яснее солнца. Куда бы кто ни направился, удобно достигнет своего спасения, если захочет быть внимательным и не будет почитать спасения делом маловажным. Ведь не одной Палестиной ограничены такие дела, не заключены же они в одном небольшом уголке вселенной? Разве ты не слышал, что говорит пророк: "ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого" (Иер. 31:34)? Не видишь ли ты, что действительность доказала справедливость этого? Какое извинение могут иметь те, которые видят, что учение истины распространилось всюду, и не любопытствуют и не заботятся узнать его?

4. Ты скажешь: неужели ты требуешь этого от поселянина и варвара? Не только от поселянина и варвара, но и от того, кто оказался и грубее нынешних варваров.

Кого ты считаешь более простыми и грубыми - современников ли Авраама или своих? Очевидно, что современников Авраама. Когда было легче найти благочестие, тогда или теперь? Очевидно, что теперь. Теперь у всех уже возвещается имя Божье; пророки предрекли, события уже совершились и язычество изобличено; а тогда большая часть людей оставалась без учения, грех владычествовал, закон не был пестуном, не было ни пророков, ни чудес, ни учения, ни множества знающих Бога и ничего другого тому подобного, но все лежало как бы в глубоком мраке в безлунную и зимнюю ночь. Но, однако, тот удивительный и благородный муж, при стольких затруднениях, познал Бога, упражнялся в добродетели и возбудил многих к такой же ревности, хотя при этом совсем не был опытен во внешней мудрости. Да и как, и где он мог научиться, если и самых письмен не было еще изобретено? Но так как он все со своей стороны сделал, то и Бог также не оставил его. Ведь нельзя же сказать, что Авраам заимствовал религию от отцов, так как отец его был идолопоклонник. Однако, происходя от таких предков, будучи варваром, будучи воспитан среди варваров и не имея никакого учителя в благочестии, он познал Бога и всех своих потомков, пользовавшихся и законом и пророками, превзошел настолько, что и невозможно выразить. А почему? Потому что не слишком заботился о житейском, но всего себя посвятил духовному. А Мелхиседек не жил ли в те же времена, и не просиял ли настолько, что был назван священником Божьим? Невозможно, совершенно невозможно, чтобы бодрствующий когда-либо был презрен. Пусть это не смущает вас, но, зная, что все зависит от расположения, будем внимательны к самим себе, чтобы сделаться нам лучше. Не будем требовать отчета у Бога и испытывать, почему Он одного оставил, а другого призвал, так как в противном случае уподобимся отверженному рабу, который с излишним любопытством входил в домашние распоряжения господина. Жалкий и бедный человек! Тогда как тебе надобно позаботиться, как самому дать отчет и умилостивить Владыку, ты требуешь отчета в том, в чем сам должен его дать, и оставляешь без внимания то, за что понесешь наказание.

Итак, - спрашиваешь, - что мне сказать язычнику? То, что выше сказано. И ты заботься не о том только, что сказать язычнику, но и о том, как исправить его. Когда он, исследуя твою жизнь, соблазняется ею, то на основании этого и позаботься, что говорить тебе. Ведь за него, хотя он и соблазняется, ты не дашь ответа, а за жизнь свою, если она приносит вред, ты подвергаешься крайней опасности. Когда он увидит, что ты любомудрствуешь о Царстве и, тем не менее, прилеплен к настоящему, боишься геенны и трепещешь здешних бедствий, тогда и позаботься. Когда, видя это, он станет укорять тебя и скажет: если желаешь Царства, то почему не презираешь настоящего; если ожидаешь Страшного суда, то почему не презираешь здешних бедствий; если надеешься на бессмертие, почему страшишься смерти? - когда он предложит тебе такие вопросы, ты позаботься, что ответить. Когда он увидит, что ты, ожидая неба, боишься потери денег, бываешь весьма рад каждой малой монете и за небольшую серебряную монету отдаешь душу, тогда и подумай: ведь это, это именно и соблазняет язычника. Таким образом, если ты заботишься о своем спасении, доказывай это не словами, а делами. Из-за того вопроса никто никогда не хулил Бога, а вследствие худой жизни везде слышны бесчисленные хулы. Потому постарайся исправить ее, так как язычник опять спросит (тебя): откуда мне знать, что Бог заповедал возможное? Вот ты, будучи христианином по самому рождению и воспитанный в этой превосходной религии, ничего такого не исполняешь. Что ты скажешь на это? Без сомнения станешь отвечать: я укажу тебе других, которые исполняют, именно: монахов, обитающих в пустынях.