§ 2. Внутреннее состояние человека, достигшего святости.

Чувства святых — «сверхчувственны». Или, иначе сказать, святые обладают некоторым особым, выше всех ощущений воспаряющим, чувством для познания того, ихже око не виде, и ухо не слыша, ина сердце человеку не взыдоша (1 Кор. 2,9).

Они сами про себя говорят: «Дарующий нам то, что выше чувства, дает нам благдатию Св. Духа и другое чувство выше чувства, чтобы мы -235-

им чувствовали чисто и ясно дары Его и дарования, которые выше чувства»1.

А если бы чувствования святых были во всем подобны нашим и отличались разве только некоторою упорядоченностью, то стоило ли ради этого так подвизаться, как это делали они, стоило ли в продолжение десятков лет быть гонимыми, попираемыми, от всех поносимыми, в трудех множае, в ранах преболе, в темницах излиха, в смертех многащи... в труде и подвизе, во бдениих множицею, во алчбе и жажди, в пощениих многащи, в зиме и наготе (2 Кор. 11, 23-28; Евр.

И, 36-38)?!. В том-то и дело, что «нынешние временные страдания, — как говорит божественный Павел, — ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в святых вполне» в будущем, отчасти открывается в них и здесь (Рим. 8, 18).

Ввиду всего этого заранее нужно сказать, что не только мы лично не можем по существу передать на бумаге те чувства, которыми дышат и сияют святые, — на такое изложение сам автор никогда бы и не дерзнул, если бы не имел готового материала в сокровищнице св. Церкви, — но и сами святые затрудняются это делать. Только посредством аналогий и намеков пытаются они передать читателю то, что происходит в их душе, и последний, конечно, должен понимать, что описание это далеко от истины и что его несравненно труднее составить, чем, например, втолковать слепому картины тропической природы (заход солнца, восход луны, ночь), так художественно изображенные Гончаровым в его книге «Фрегат "Паллада"».

Не желая понять этих простых вещей, люди необдуманно и слепо обвиняют святых в том, что они заполняют страницы своих сочинений невероятными историями, сказками и легендами, а их самих считают помешанными и галлюцинантами, хотя эта хула на Св. Духа нисколько не упрощает дела и не способствует постижению истины.

Поэтому я бы не стал писать настоящей главы, но, имея в виду, что, кроме этих людей, есть еще много других, верующих, простых сердцем и ревностно жаждущих хотя отчасти приобщиться к духовному состоянию святых, — я для них и решил изложить учение о чувствах и божественном озарении святых, основываясь на творениях последних. Вместе с тем, не находя в богословской литературе книг, откуда желающие бы могли узнать о внутреннем -236-

состоянии подвижников, я думаю, что мои выдержки из святых отцов будут не лишни до тех пор, пока кто-либо не даст читателям настоящего, глубокого и всестороннего исследования — не только по данному вопросу, но и вообще по аскетике. С меня же довольно и того, чтобы только поставить вешки за собой, а не мостить и укатывать для людей гладко дорогу, поднимая целину... И то — ради заповеди Христа: и обращьсяутверди братию... (Лк. 22, 32.)

Различные названия мы встречаем в творениях отцов для определения того неземного состояния, в котором пребывают святые. Оно и понятно. Во-первых, его нельзя выразить по существу, а приходится описывать какие-либо частные и внешние стороны, каковых — бесконечное множество; из них святые и выбирают наиболее существенные. Во-вторых, это происходит оттого, что по-разному действует на человека благодать Св. Духа, в зависимости от воспитания, образования, темперамента, пола, возраста, окружающих обстоятельств (1 Кор. 12, 4-11). Но разные, собственно, только названия, а дарование (или, вернее сказать, Дух Святой) одно. Можно еще и так выразиться: многоразличные словеса святых отцов о совершенстве есть, в сущности, разные описания одного и того же предмета. Один рассказывает об одной его частности, другой — об иной, а всю красоту разом описать невозможно. Вот их собственные свидетельства.

Упомянув о вере, надежде, любви, бесстрастии и других добродетелях, св. Иоанн Лествичник говорит: «По моему разумению, вера подобна лучу, надежда —

свету, а любовь — кругу солнца. Все же они составляют одно сияние и одну светлость».