Pilate, hearing only one word that He was the Son of God, was afraid. And they have seen His divine works, but they kill Him for the very thing for which it was necessary to worship Him. He asks Him not as before: "What have You done?" - but: "Who are You? Then they accused Him as a king, so naturally He asked: What have You done? And now, when it is slandered that He pretends to be the Son of God, He asks: "Where are You from?" Jesus is silent, for He had already declared to Pilate: "For this I was born," and "My kingdom is not from here": yet Pilate did not take advantage of this in the least and did not stand for the truth, but yielded to the demand of the people. For this reason, the Lord, despising his questions as being offered in vain, does not answer anything. It turns out that Pilate has no firmness at all, but any accidental danger can shake him. He was afraid of the Jews; trembled also Jesus, as the Son of God. Let us see how he condemns himself in his own words: "I have power to crucify you, and I have power to let you go." If everything depended on you, why did you not let go of Him whom you found innocent? The Lord, casting down his arrogance, says: "You would have no power over Me if it had not been given to you from above." For I do not just die; but I am doing something mysterious, and this is predestined from above for the common salvation. And so that you, when you hear: "It is given from above," do not think that Pilate is not subject to accountability before God, he adds: "Greater sin is on him who delivered Me to you." By this he shows that Pilate is also guilty of a sin, albeit a lesser one. For because Christ is "given from above" to die, that is, it is allowed, Pilate and the Jews no longer become innocent; but their free will chose evil, and God allowed and allowed them to put it into action. Thus, because God allows malice to come into action, the wicked are not free from guilt; but because they choose and do evil, they are worthy of all condemnation.

     From that time on, Pilate sought to let Him go. And the Jews cried out, "If thou wilt let Him go, thou art no friend of Caesar." Everyone who makes himself a king is an opponent of Caesar. When Pilate heard this word, he brought Jesus out and sat down in the judgment seat, at a place called Lythostroton, or in Hebrew Gabbatha. Then it was the Friday before the Passover, and the sixth hour. 

The Lord frightened Pilate with these words and presented a clear justification about Himself: if I had not given Myself up voluntarily, and if the Father had not allowed this, then you would not have power over Me; sin is also on you, and even more on Judas, who betrayed Me, or even on the people, because they added a new disease to the sickness of My wounds, and did not remember the duty to show mercy, but found Me unrequited and helpless, and delivered Me over to the cross. I was not even ashamed that I came out of so many judgments innocent, but cried out: "Crucify, crucify!" But the Jews, since they were convicted of slander that He was pretending to be a king, did not succeed in referring to their own law (for Pilate from that time on was even more afraid and wished to let Him go, so as not to irritate God), again resorted to foreign laws, and frightened Pilate, as a fearful one. For when they saw that he feared with reverence, lest by condemning Jesus, the Son of God, he should sin, they made him fear of Caesar, and, having accused the Lord of stealing the king's power, threatened Pilate that he would offend Caesar if he let go of him who rebelled against him. And where is He caught stealing royal power? How do you prove it? porphyry? Coronet? Warriors? But is not everything poor with Him? And clothes, and food, and a house? I don't even have a home. But how little courage there was in Pilate, when he thought it dangerous for himself to leave such an accusation unexamined! He goes out, as it were, with the intention of investigating the matter, for this is the meaning of the words: "He sat down at the judgment seat"; whereas, having not made any investigation, he betrays Him, thinking thereby to bow them down. - The Evangelist Mark says that when Christ was crucified, it was the third hour (Mark 15:25), and John says that it was the "sixth" hour. How is that? Some think to solve this by saying that there is a scribe's mistake. And that this could have happened, and that the third hour was written in John, and not the sixth, as it is now, is evident from the following. The three evangelists, Matthew, Mark, and Luke, agree that from the sixth hour there was darkness over all the earth until the ninth hour. It is evident that our Lord was crucified before the sixth hour, before the onset of darkness, namely, about the third hour, as Mark remarked, as well as John, although the error of the scribes changed the gamut to the outline of the episimone. Thus this disagreement is resolved, and others say that Mark clearly and unquestionably marked the hour of the judgment of the Lord's crucifixion. For it is said that the judges crucified and executed, from the time in which they pronounced the sentence, because in words it received the force of punishment and death. For this reason Mark says that He was crucified at the third hour, the hour in which Pilate pronounced the sentence. And when Mark notices the time of the judgment, John wrote down the hour at which the Lord was crucified. Moreover, see how much has been done between Pilate's sentence of crucifixion and the hour in which the Lord ascended to the cross. Having released Barabbas, he scourged Jesus and resolutely handed Him over to crucifixion; for the remission of Barabbas was the condemnation of the Lord. The warriors scoff. And see how much time it would take for prolonged ridicule. Pilate brought Him out, conversed with the Jews; again he enters and judges Jesus; Again he goes out and talks with the Jews. All this could take time from the third hour to the sixth. For this reason John, who has accurately stated this, as having watched over everything, mentions the sixth hour, when Pilate delivered up completely, "to be crucified," no longer conversing with the Jews, they condemning Jesus, but pronouncing the final decision about Him. If anyone says why, after pronouncing the sentence of crucifixion about the third hour, he again wanted to let Him go? In the first place, let him know that, compelled by the crowd, he pronounced sentence; then he was troubled by his wife's sleep, for she had warned him: "Do nothing to this Righteous One" (Matt. 27:19). With all this, notice, as John put it: it was "the sixth hour." He did not say affirmatively: it was six o'clock, but as if irresolutely and not with certainty: "the sixth hour." Therefore it should not matter to us in the least that the evangelists do not seem to be in complete agreement with each other, even if we admit this disagreement. For see if they did not all say that Jesus was crucified; And what they say about the hour: one that it was the third, and the other the sixth, does this in any way harm the truth? But it has been sufficiently proved that there is not even a disagreement.

     And Pilate said to the Jews, Behold, your King! But they cried out, "Take, take, crucify Him!" Pilate said to them, "Shall I crucify your king? And the chief priests answered, We have no king but Caesar. Then, finally, he handed Him over to them for crucifixion. And they took Jesus and led him away. And bearing His cross, He went out to a place called Skull, in Hebrew Golgotha. There they crucified Him and two others with Him, on both sides, and in the midst of Jesus. 

Мы много раз говорили, что Пилат более слаб и боязлив, чем злостен. Вот и теперь, смотри: делу он придает вид исследования и суда, а во всем действует слабо. "Се", говорит, "Царь ваш": ни Иисуса не осуждает, ни иудеев прямо не обличает, но как бы прикровенно упрекает их в клевете. Вот, говорит, какого человека вы оговариваете в домогательстве царства над вами, человека бедного и не думающего искать этого. Обвинение - ложное. Ибо, что у Него свойственного похитителю власти? воины? богатство? благородство? "се Царь ваш". Что пользы, если вы убьете Его, Человека, Который не может причинить ни малейшего вреда? Так говорит Пилат, но без настойчивости и твердости, и без борьбы за истину. А они говорят: "возьми, возьми, распни"; вынуждают и требуют креста, потому что желают придать Христу дурную славу. Ибо такая смерть была самою позорною и проклятою, как сказано: "проклят всякий висящий на дереве" (Втор. 21, 23). А не знали они, что как древом было падение, так древом будет и исправление. Примечай и то, как они сами заявляют, что у них нет иного царя, кроме кесаря, и чрез то сами добровольно подчиняются власти римлян и отторгаются от Царства Божия. Посему и Бог предал их римлянам, которых они сами назвали царями, отрекшись от Промышления и Покровительства Божия. "Тогда, наконец, он предал Его им". Безумный! надлежало бы исследовать, мог ли Он действительно присвоить Себе царскую власть; а ты предаешь Его, уступаешь по страху и заканчиваешь суд образом, недостойным мужа. - "Неся Крест Свой, он вышел". Так как они прикосновение ко крестному древу считали делом бесчестным, то на Него, как уже осужденного и проклятого, и возлагают проклятое древо. Примечай и то, что это совершается согласно с ветхозаветным прообразом. Как там Исаак, неся дрова, шел на заклание: так и здесь Господь идет, неся Крест, и, как бы воин какой, несет оружие, коим ниспровергает своего противника. Что Исаак служил образом Господа, это ясно. Исаак - значит смех или радость. Кто же иной соделался нашею радостью, как не Тот, Кто чрез Ангела при самом зачатии подал естеству человеческому радость? Ибо благовестие, которое услышала Дева, приняло все естество человеческое. Отец Исаака Авраам - значит отец многих народов и есть образ Бога всех, который есть Отец иудеев и язычников, по благоволению и определению Которого Сын Его несет крест. Только в Ветхом Завете дело ограничивалось произволением отца, так как то было преобразованием; а здесь исполнилось на самом деле, потому что это была истина. Может быть и еще сходство. Как там Исаак был отпущен, а заклан агнец, так и здесь Божеское естество пребыло бесстрастно, а заклано человеческое естество, которое и называется Агнцем, как рождение заблудшей овцы - Адама. Как же другой евангелист (Мк. 15, 21) говорит, что нести Крест заставили Симона? Было то и другое. В начале Господь пошел, Сам неся Крест, так как этим древом все гнушались и не позволяли себе даже прикоснуться к нему, А когда вышли, встретили Симона, идущего с поля, и тогда древо это возложили на него. - Место сие назвали "Лобное место", ибо хранилась молва, что тут погребен Адам, дабы, где было начало смерти, там же совершилось и упразднение ее. Ибо есть предание церковное, что по изгнании человека из рая первым жилищем его была Иудея, данная ему в утешение после райского блаженства, как страна лучшая и обильнейшая всех прочих. Она-то первая приняла и мертвого человека. Люди того времени, удивленные мертвым лбом, сняли с него кожу и зарыли его тут, и от него дали название сему месту. А после потопа Ной передал всем сказание об этом. Посему и Господь принимает смерть там, где источник смерти, дабы иссушить оный. - Распинают с Ним и двух других. Иудеи желали этим пустить дурную молву, будто и Он разбойник. Между тем невольно исполняют этим пророчество, которое говорит: "и к злодеям причтен был" (Исаии 53, 12). Примечай же Премудрость Божию, как Она обратила к славе Господа то, что они делали к бесчестию Его. Ибо Он на самом Кресте спас разбойника, что не менее чудно, и еще более доказывает Божество Его. Ибо прославился один только Он, хотя вместе с Ним распяты были и другие. Этого не сделалось бы, если бы Он был виновен и нарушитель закона, но не был Сам выше закона и Судиею беззаконных.

     Пилат же написал и надпись и поставил на кресте. Написано было: Иисус Назорей Царь Иудейский. Эту надпись читали многие из Иудеев, потому что место, где был распят Иисус, было недалеко от города, и написано было по-еврейски, по-гречески и по-римски. Первосвященники же Иудейские сказали Пилату: не пиши: Царь Иудейский, но что Он говорил: Я Царь Иудейский. Пилат отвечал: что я написал, то написал.

 Пилат пишет титло на кресте, то есть вину, надпись, объявление. В надписи обозначалось, чей крест. Итак, Пилат делает эту надпись, с одной стороны, для того, чтобы отметить иудеям за то, что они не послушались его, и показать злобу их, по которой они восстали против своего собственного царя, а с другой, для того, чтобы защитить славу Христа. Они распяли Его с разбойниками, желая обесчестить имя Его. Пилат объявляет, что Он был не разбойник, но Царь их, и это объявляет не на одном, но на трех языках. Ибо естественно было предполагать, что по причине праздника с иудеями пришло много и язычников, Выше и евангелист (12, 20, 21) упоминает о некоторых эллинах, пришедших видеть Иисуса. Итак, чтобы все знали о неистовстве иудеев, Пилат возвестил о нем на всех языках. - Иудеи завидовали Иисусу и тогда, как Он был распят. Ибо что говорят? Напиши, что Он Сам говорил. Ибо теперь надпись представляется общим мнением иудеев; а если будет прибавлено: Сам Себя назвал Царем, тогда вина будет в Его дерзости и гордости. Но Пилат не согласился, а остался при прежнем мнении. Посему и говорит: "что я написал, то написал". Впрочем, здесь устрояется и нечто другое, важное. Так как три креста, зарытые в землю, будут лежать в одном и том же месте, то чтобы не осталось безызвестным, который из них Крест Господа, устроилось так, что он один только имеет титло и надпись, и по этому признаку может быть узнан. Ибо кресты разбойников не имели надписей. Надпись, сделанная на трех языках, дает намек и на нечто высшее, - именно: показывает, что Господь есть Царь любомудрия деятельного, естественного и богословского. Римские буквы служат образом деятельного любомудрия, ибо власть римлян самая мужественная и деятельная в деле военном; греческие - образ любомудрия естественного, ибо греки занимались изучением природы; еврейские - богословского, ибо евреям вверено Богопознание. Итак, слава Тому, Кто чрез Крест явил Себя имеющим такое Царство, Кто и мир победил, и нашу деятельность укрепил, и подает познание природы, и чрез оное вводит во внутреннейшее завесы, в Собственное знание и созерцание, то есть богословие.