А теперь представьте себе, что у государства вновь появились ясно выраженные идеологические приоритеты. И для их достижения оно решает использовать современные средства контроля за публичной и частной жизнью граждан. В Советском Союзе были распространены добровольно-принудительные пожертвования в виде «государственных займов», «облигаций» и взносов в различные массовые «добровольные» общества. Если кто-то уклонялся от жертвы ДОСААФу, на его отношения с государством ложилась некоторая тень. Но сама советская тоталитарная действительность есть не более чем тень грядущего «Нового мира».

   И вот в этом новом мире вдруг в результате стихийного бедствия или террористического акта гибнет, предположим, дворец Ламы в Лхассе. Великий памятник архитектуры, храм, признанный общечеловеческим достоянием и взятый под охрану ЮНЕСКО. Все средства массовой информации, и, соответственно, все человечество в шоке. Журналисты полны решимости воссоздать великую святыню. Идя навстречу пожеланиям граждан, всемирное государство само или некий неофициальный, но все же более чем влиятельный фонд начинают сбор денег по всему миру для воссоздания буддистской святыни. Каждый должен внести небольшую сумму – не более доллара. Но с миру по нитке, а далай-ламе – храм. Может ли христианин делать жертву на строительство языческого храма?

   И если электронные деньги ясно говорят, что он не перечислил желаемого доллара в фонд воссоздания Лхассы, его религиозно-политическая благонадежность сразу становится сомнительной. Он обнаруживает себя в качестве человека недостаточно терпимого, недостаточно открытого, а значит, становится источником потенциальной агрессии (у одной из влиятельнейших современных сект – сайентологии Р. Хаббарда – есть даже специальный термин для таких людей: «ПИН – потенциальный источник неприятностей»). Сделать его общественную и частную жизнь достаточно неприятной – это уже дело управленческой техники. Например, если он ученый – всегда можно отказать ему в грантах (научных стипендиях) на следующий год. И даже занятость в сфере частного бизнеса его не спасет. Американская «Антидиффамационная лига» показывает, сколь эффективно даже в современном демократическом обществе можно увольнять с любой работы людей, чьи взгляды на еврейский вопрос Лига сочла недостаточно филосемитскими.

   Так можно ли быть уверенным, что на эти реально существующие и все более прочные рычаги власти не лягут недобрые руки?

   В середине ХХ века люди начали размышлять о нравственной ответственности ученых-естественников. Не всякое открытие столь нейтрально, что можно его приветствовать, не задумываясь о том, а что произойдет, если оно окажется у властителей с притуплённым совестным чувством. Современная христианская эсхатология также всё настойчивее предупреждает, что человеческая история не может дать никаких гарантий против того, что современные и всё более эффективные техники управления, техники контроля за поведением людей и технологии формирования массового сознания не обернутся однажды против самого человека.

   Предположим, что современные демократии действительно управляются волеизъявлением большинства. Но это большинство не само вырабатывает свои взгляды, в том числе и религиозные. Убеждения, которые оно не прочь считать своими, предлагаются ему средствами массовой информации.

   И здесь – еще одна черта, решительно отличающая общество «нового века» от традиционных. Информационная цивилизация делает возможной активную лепку мировосприятия людей. Не случайно «культурная революция» – это одна из первых массовых акций любого тоталитарного режима. Всех людей надо научить грамоте – чтобы все могли читать правительственные газеты и чтобы всем могли быть промыты мозги. «Культпросвет» ставит своей целью не приобщение людей к «классике мировой культуры», но привитие навыка к потреблению агитпроповской продукции. То есть в конечном счете его цель – еще более отдалить человека от той самой классики и, вырвав его из привычного течения жизни и традиционной системы оценок, погрузить в мир красных цитатников.

   Через «культурные революции» ХХ века (их репетиции были поставлены в Германии и Франции ХIХ века во время кампаний по «культуркампфу» и «секуляризации») в мир пришел новый общественный строй. Предшествовавшая история знала авторитарные режимы, контролирующие внешнюю, экономико-политическую жизнь своих граждан, но в области убеждений требовавшие лишь внешних знаков лояльности. Мир газет и «культпросвета», мир радио и массовых партий дал возможность создать новое, тоталитарное общество. Это общество требует уже реального единомыслия.

   Царство Антихриста в категориях политологии можно назвать не только глобальным и даже не только авторитарным. Оно еще и тоталитарно – оно претендует на контроль над убеждениями граждан. Апокалипсис это выражает знаменитой фразой о начертании, которое Антихрист ставит на чело и на правую руку человека (см. Откр. 13, 16-17). Десница – это образ действия; чело – образ мысли.

   Голос избирателей зависит от мнения средств массовой информации. А от кого зависят СМИ? Руководители телевидения и редактора газет все-таки не избираются населением. «Телезритель голосует кнопкой переключения программ»? Но он очень редко производит это «голосование» по политическим или нравственным мотивам – в основном он ищет что «поинтереснее» или «покруче». Так что некоторый уровень первоначального вложения денег и профессионализма вполне позволяет создать телеканал с таким мировоззрением, которое в явном виде не приемлет большая часть телезрителей, но которых постепенно можно приучить к новому для них мышлению906.

   Почти стихийный процесс секуляризации, который идет в западном мире в течение столетий, активно подгоняется информационными элитами ХХ столетия. А, значит, механизмы «демократического голосования» никак не могут служить гарантом от прорыва к власти явно антихристианских групп.

   В плане земной истории христианство проиграет хотя бы потому, что в соревновании с ТВ Церковь не может не проиграть (а такого массированного напора антихристианских сил, как сегодня, ТВ не проводило ни в хрущевские, ни в брежневские времена). Атеистическому обществу не дадут перейти в православное. Его заклинит где-нибудь на язычестве. Для этого есть масса резонов. Один из них заключается в том, что постхристианское общество не терпит, чтобы его члены близко к сердцу принимали какие бы то ни было убеждения – особенно же церковные.

   Однажды при встрече с руководителями американских протестантских миссий в России я сказал, что в России нет традиций плюрализма, в которых изначала воспитывалась Америка. Ответ был весьма неожиданным: по секрету мне потом сказали, что в Америке сегодня и нет никакого плюрализма. Ведь плюрализм предполагает уважение к убеждениям другого человека. А в американских масс-медиа высказывание убежденности – какой бы то ни было и по какому бы то ни было вопросу – считается вообще дурным тоном. Тот «плюрализм», который складывается сегодня в Америке, один студент-христианин из Стэнфордского университета описал следующим образом: «Если я попытаюсь „навязать свое мнение“, я выйду за дозволенные рамки. К христианам проявляют терпимость, но они взамен должны соблюдать молчаливое соглашение»907. Если христианин попытается осудить гомосексуализм или аборты, его быстро поставят на место и осудят за некорректность. Те, кто придерживается сегодня «узких» христианских взглядов, имеют все меньше шансов сделать карьеру.

   «Смотрите на вещи шире! Не связывайте себя какой-то одной определенной позицией по этому вопросу». Плюрализм из общества должен перекочевать в каждую отдельную голову – каждый человек должен верить сразу в несколько богов. В. Розанов по этому поводу как-то заметил, что нормативный интеллигент «утром верит в Ницше, в обед – в Маркса, и вечером – в Христа». Честертоном подобная «широта взглядов» высмеивалась в образе Ричарда Уайта, который «недавно обрел веру, но каждую неделю менял вероисповедание»908.