Сегодня трудно не заметить, что те люди, которые громче всех заявляют о себе как о «православных монархистах», ведут себя странно как по меркам православным, так и по меркам монархическим. Весьма громкая часть людей, декларирующих свое мировоззрение как «православно-монархическое», группируется вокруг таких изданий, от которых за версту несет банальной диссидентщиной (вроде «Руси православной»). Я не буду здесь излагать принципы иерархического устроения церковной жизни. Я не собираюсь вступать в спор с монархическими убеждениями наших реформаторов. Я просто прошу их подумать: а их собственное поведение хоть как-то совместимо с этими убеждениями?

По верному слову Толкиена: «Те, кто защищают право от бунтовщика, не должны бунтовать»1.

Монархия есть отсечение своей воли, вверение ее Промыслу Божию, который держит «сердце царево в руце Божией» (Притч. 21,1). В монархию нельзя входить с демократически-изобличительными рефлексами. Надо заставить свои пальцы разжаться из фиги, в которую они срослись за годы соввласти и демократии, в распахнутую раскрытость, готовую принять все, что будет сказано с престола, как Промысл Божий.

Вот как святитель Филарет Московский еще в позапрошлом веке укрощал диссидентские похоти подданных Империи: «Заповедь Господня не говорит: не восставайте противу предлежащих властей. Заповедь говорит: не прикасайтеся даже так, как прикасаются к чему-либо легкомысленно, по неосторожности. Когда подвластные видят дело власти, несогласное с их образом понятия, как стремительно исторгаются из уст их слова осуждения! Как часто не обученная послушанию мысль подчиненного нечистым прикосновением касается самых намерений власти и налагает на них собственную нечистоту! Клеврет мой, кто дал тебе власть над твоими владыками?»2 «Дух порицания бурно дышит в области русской письменности. Он не щадит ни лиц, ни званий, ни учреждений, ни властей, ни законов. Для чего это? Говорят: для исправления... А что в самом деле должно произойти, если всё будет обременено и все будут обременены порицаниями? Естественно, уменьшение ко всему и ко всем уважения, доверия, надежды. Итак, созидает ли дух порицания, или разрушает?»3 «Должно, говорят мудрецы века сего, повиноваться общественным властям на основании общественного договора, которым люди соединились в общество и для общего блага общим согласием учредили начальство и подчиненность... Никто не может спорить против того, что начальный вид общества есть общество семейное. Итак, младенец повинуется матери, а мать имеет власть над младенцем потому ли, что они договорились между собой, чтоб она кормила его грудью, а он как можно меньше кричал, когда его пеленают? Что, если бы мать предложила младенцу слишком тяжкие условия? Не прикажут ли ему изобретатели общественного договора идти к чужой матери и договариваться с нею о его воспитании?»4

Правила жизни в монархическом обществе предполагают, что надо всегда соблюдать заповедь: «начальствующего в народе твоем не злословь» (Деян. 23, 5). А это значит, что порой необходимо отказывать себе в удовольствии критиковать царя даже тогда, когда он очевидно неправ. Напомню, что когда прп. Максима Исповедника обвиняли в том, что он верит не так, как верит император, то Максим оказался в весьма непростой ситуации. Патриций Троил спросил преподобного: «Но разве ты не анафематствовал типоса?» (императорского указа, содержащего ересь. – А. К.). Старец отвечал: «Анафематствовал». – «Но если ты, – сказал Троил, – анафематствовал типос, то, следовательно, и царя?» – «Царя я не анафематствовал, а только хартию, ниспровергающую православную и церковную веру»5. В итоге прп. Максим был все же осужден как политический преступник, как хулитель «царского величия». И потому даже VI Вселенский Собор, приняв учение Максима, оправдав его учителей и осудив его противников, тем не менее не рискнул оправдать самого Максима лично. Его имя даже не упоминалось на этом Соборе...

Готовы ли сегодняшние монархисты к такой осторожности, к такой аскезе? Готовы ли они не указывать перстами на промахи и не кричать об ошибках (действительных или мнимых) «начальствующего в народе» – хотя бы только в народе церковном?

Сегодня в России нет монархии. Но это не означает, что в ней нет иерархии. Отсутствие самодержавия в России не означает, что с православного человека снята обязанность научения послушанию. Просто школа послушания теперь находится в самой Церкви. И тот, кто не смог «монархически» жить в Церкви, не сможет жить по-монархически» и в самодержавнейшем государстве. Тот, кто дерзит Патриарху, будет дерзить и монарху. Если наши монархисты не могут наложить на себя обет воздержания от критики Патриарха, – как же они смогут воздержаться от критики монарха?

Люди, имеющие потребность и воспитавшие в себе навык постоянного выискивания поводов для оппонирования властям (как светским, так и церковным), – неужели же они смогут приучить себя к воздержанию от критики после введения в России монархического правления?

Да их пикеты окажутся на Сенатской площади не позднее 25 декабря того года, когда в России вдруг будет восстановлена монархия! Почему именно в этот день? – Да потому, что в этот день СМИ объявят, что накануне государь Всероссийский послал рождественское поздравление своей царственной родственнице королеве Английской и другим царствующим домам Европы. А в телеграммах пожелал Божией помощи и прочее. Ну как тут не обвинить православного царя в ереси экуменизма! Вместо того чтобы обличить английскую королеву в новостильно-протестантской ереси, шлет ей братское приветствие! Сердца наших «опричников» не вынесут такого.

Свт. Филарет говорил, что дурной гражданин земного отечества неблагонадежен и для Отечества Небесного. По этой же логике можно сказать, что тот, кто был дурным гражданином церковного сообщества, не станет добрым подданным и сообщества граждански-монархического. В патриаршей Церкви сегодня явлен опыт монархического устроения общества. Ту малую толику послушания, которую церковная иерархия возлагает на верующих, – многие наши «монархисты» не могут вынести. Неужели же они смогут безропотно жить в монархическом государстве?

Вот изложение Патриархом очевидной нормы жизни в Церкви: «Решения Соборов, священного Синода, выступления Предстоятеля Церкви по церковным вопросам – это официальная позиция Церкви, которая должна быть ориентиром для клириков, состоящих в ее юрисдикции. Лица, имеющие иные мнения, по меньшей мере обязаны воздерживаться от публичного оглашения их»6.

Но сколько же сегодня православных «фундаменталистов», которые о высшей церковной власти упоминают лишь в язвительной критике («этот Ридигер»)! Наши «традиционалисты» не замечают, что никак не в традиции Церкви перетолковывать слова и действия Патриарха в наихудшем свете. Вспомним язвительное замечание святителя Филарета об «общественном договоре» между матерью и младенцем. Разве станет оно менее справедливым, если вместо матери мы в нем помянем отца? Патриарх же – «первенствующий из отцов». Тем более странной эта ситуация выглядит ввиду того обстоятельства, что многие из тех, кто сегодня нападает на Патриарха за его якобы недостаточное православие, были духовно еще не рождены и даже не зачаты в тот год, когда Собор избрал митрополита Алексия на Патриарший Престол. Они тогда еще были атеистами. Но сегодня они готовы диктовать и Патриарху, и духовным академиям – что считать Православием, а что ересью.

Более того – иерархический инстинкт у многих нынешних неофитов монархизма атрофирован настолько, что они сами готовы экзаменовать церковных пастырей! Давно уже прозвучал призыв свт. Григория Богослова: «Овцы, не пасите пастырей!»7 Давно уже святитель Василий Великий возмутился ситуацией, при которой «человек, недавно принявший на себя труд проникнуть в жизнь христианскую, а потом возмечтавший, что принесет ему некоторую честь столкновение со мною, слагает, чего не слыхал и рассказывает, чего не понял»8.

...В дни работы Архиерейского собора в октябре 2004 года митрополит Воронежский Сергий решил подойти к пикетчикам, что стояли напротив входа в Зал церковных соборов. Когда он приблизился к этой группке, одна из пикетчиц сунула ему в руку листовку со словами: «Возьми, почитай!» Ее соседка смутилась от столь резкого обращения и робко заступилась: «Ну, зачем же так грубо! Это ведь, быть может, батюшка!» На что первая активистка отрезала: «Да какой же это батюшка! У него же панагия висит! Не видишь, што ль? Это ж епископ!»