Ах, как жаль, как жаль этих козликов! Вон они барахтаются в воде и жалобно кричат. Минута — и вода понесла и поглотила их.

Когда тебе, мой милый друг, кто-либо перечит или предлагает свое, то ты не упорствуй, не противься, как упрямый козлик, но прояви благоразумие и благородство души — уступи. Даже если тебе кажется, что твое суждение правильнее, и тогда уступи. И две души будут спасены от погибели.

***

Январская ночь в поле была темной и метельной. Ветер выл, точно голодные волки. Трещал мороз. По глубокому снегу пробирался человек. Он, кажется, уже не шел, а полз. Вот сквозь снег и вьюгу он заметил огонек в оконце хатки. Но как добраться к нему? Силы вышли, руки, ноги заледенели. А хатка совсем рядом. Кричать? Да разве услышат!

...На горячо натопленной печи сидели две сестры. Они ждали родного брата с войны, так как тот сообщил, что должен прийти на днях. В эту ночь им обеим не спалось. Уже скоро полночь, а у них еще теплится лампа. Вдруг им почудилось, как будто кто-то кричит.

«Поди, Марья, поди, не брат ли приехал»,— сказала одна сестра другой.

«Ишь ты, Дарья, поди-ка сама, это буря в трубе визжит».

В хате вновь воцарилась тишина, только тихий свет лампы еле освещал замерзшее окошко. Вдруг снова сестрам показалось, что кто-то будто кричит о помощи, но уже слабее. Одна из них зашевелилась и сказала:

«Поди, Дарья, поди, не брат ли приехал?»

«Ишь ты, Марья, поди ты сама, это ветер гудит в трубе».

И снова в хате тишина...

Всю ночь ревела метель. Всю ночь напролет рвал сильный ветер. Под утро водворилась мертвая тишина. Рассвело. Марья, закутавшись, пошла на зады за водой. Вдруг бежит обратно: «Дарья, эй ты, Дарья, поди скорее, мне страшно».

Когда Марья и Дарья вышли на зады, кругом был снег, точно белый саван. Совсем рядом от калитки, шагах в пяти, из-под снега торчала человеческая рука. Сестрам стало страшно. Они вскричали соседям. Собрался народ. Откопали замерзшего солдатика. Он шел с войны в родной дом, к родным сестрам. А они просидели на горячей печи, поленились слезть, одна другой не уступили и братца у родной хаты погубили.

***

Выходной день. В семье решается вопрос, куда ехать отдыхать. «За город»,— кричит что есть силы мальчик. «Нет, лучше в городской парк»,— старается перекричать его девочка. «Нет, нет, лучше на озеро, на пляж»,— кричит еще сильнее вторая девочка. И в семье завязалась ссора: каждый настаивал на своем и доказывал, что там непременно лучше отдыхать, веселее. Никто не хотел уступить, но желал, чтоб было только по его. Если бы не вмешались в это дело родители, то дети бы подрались.

Наконец выбор все-таки сделали, но так как долго спорили и не хотели друг другу уступить, то на электричку опоздали и не попали ни в парк, ни на озеро, ни за город, и все остались дома. Отдохнули?

Бывает подобное и с нами. Подходит воскресный день. Одна детка говорит другой: «Поедем в Лавру к Преподобному». А другая говорит: «Нет, мы там недавно были. Лучше поедем в Елоховский». А третья говорит: «Не в Лавру и не в Елоховский, а самое лучшее — в Скорбященский». Начинается спор. Каждая доказывает свое, не уступает другой — как маленькие дети. Бремя идет, возбуждение и недовольство возрастают. И, наконец, не достигнув согласия, разъезжаются кто куда. Одна едет в Лавру, другая в Елоховский, а третья в Скорбященский. И думают там помолиться. А душа-то и не молится. Благодати нет, потому что не уступила, и на сердце не мирно.

Да, велик грех неуступчивости, очень велик.

А вот теперь посмотрим, как благотворна для души уступчивость и как приятно Богу незлобие.