Эти язвы – боли и радости паствы, «язвы Господа нашего Иисуса Христа», которые пастырь несет в себе, иначе ведь невозможно. Если священник утратит эти язвы, он станет бесчувст-   164   венным, безразличным и огрубевшим, он никогда не сможет понять вверенных ему Богом овец словесных, он не сможет «соплакать и со-радоваться» им, как учит Апостол. Нести этот крест выше человеческих сил.

Только одна сила может укреплять священника в этом кре-стоношении – сила Божией благодати, получаемая в молитве и служении Божественной литургии. Это опыт всей жизни отца Иоанна. Об этом опыте пастырской жизни батюшке нет необходимости читать лекции или писать книги. Он сам – живая книга. Общение с ним способно поставить любого священника на путь истинного пастырства.

Он – тот камертон, по которому нужно многократно сверять свою духовную тональность. Сделать это просто: «Приди и виждь». Священнослужители – тоже люди, со своими немощами и недостатками. Они несут бремя и время от времени, изнемогая, падают, пытаются встать и ждут – молчаливо ждут «Симона Киринейско-го», которого пошлет нам Господь, чтобы поддержать «подобное подобным».

Для сотен священников и архиереев отец Иоанн является таким утешителем. Невозможно описать все тяготы, переживания и скорби, возникающие в душе в брани духовной. Для служащего у алтаря Господня они сугубые. Иногда кажется, что все силы ада ополчились на душу, и эта безудержная стихия зла устрашающей величины и силы способна уничтожить все, что станет на ее пути.

В какую бы ни посмотрел сторону – везде одно и то же: «Обышедше обыдоша мя» (Пс. 117:11). Порой даже возникает чувство, что Небо закрыто для тебя. В это время, как никогда, нужна духовная поддержка. В моей жизни так было не единожды. И в эти самые сложные моменты опытно или повинуясь некоему душевному движению, а веро-   ятнее всего, по воле Божией я обращался мыслями своими к дорогому батюшке.

Обращался просто, по-детски, взирая на его фотографию, шептал какие-то несвязные слова, просил о помощи, о молитвах, об утешении. Тысячи километров разделяли нас! Но чувство реальности того, что он слышит и молится, побеждало всякую человеческую логику. Воистину – «Идеже восхощет Бог, побеждается естества чин!»* И в ответ на молитвы старца Господь благословлял миром душу, и свет Божественной благодати озарял и согревал ее, ослабевшую и изможденную.

Иногда казалось, что я совершаю что-то неправильное, обращаясь таким образом к батюшке с молитвой. «Может быть, это некое духовно прельщающее явление духовной жизни?» – так думал я, пока не посетил «малую Гефсиманию» отца Иоанна в один из праздников Успения Пресвятой Богородицы. «Малая Гефсима-ния» – это келья дорогого батюшки. В праздник Успения Пресвя-   166   той Богородицы в ней стоит маленькая плащаничка Божией Матери, вокруг благоухают цветы, горят свечи и лампады, и рядом с ней, как у Гроба Пречистой, неотступно в своем креслице, облаченный в белый подрясник и епитрахиль, сидит наш старец, истово шепча слова богослужебных песнопений праздника, запечатлевая выразительно каждое слово.

Это слово богослужения для него не просто история, это слово – жизнь. Вот он, радостный, смотрит на лик Пречистой, «во Успении Своем нас не оставляющей», и его радость, и его счастье от пред- стательства за мир Богородицы не может не передаться тем, кто с ним рядом. Она буквально окутывает, стоит только переступить порог кельи. Верю, что и Сама Пречистая Покровом Своим покрывает эту келью.

«В рожде-стве-е девство сохрани-и-ла еси», – запел батюшка тропарь праздника, увидев меня. Затем кондак и сугубая ектения. Благословения. Особая радость от встречи – такой радости нигде нет больше. Тихий разговор, молитва. И среди прочего мой недоуменный вопрос: – Когда мне бывает невыносимо тяжко, батюшка, я к Вам обращаюсь с просьбой молитв издалека.

Гляжу на Вашу фотографию и прошу молитв. Простите меня, я даже через океан Вам не даю покоя… – Дорогой Владыко! Не смущайтесь этим. Будем молиться друг за друга – это так важно! По молитвам Господь чудеса творит! И совсем тихо добавил:   167   – Я всегда знаю, когда Вам тяжело, когда Вы нуждаетесь в моих молитвах и обращаетесь ко мне, я это чувствую.

Я знаю, что Вы просите молитв, и всегда молюсь за Вас. Батюшка обнял мою голову своими руками, прижал к груди, и, как всегда, все тяготы, заботы и переживания исчезли. Была только одна мысль: «Подольше бы батюшка так не отпускал». Что может быть важнее и утешительнее этих слов? Что еще нужно мятущейся по волнам моря житейского душе, как не быть удерживаемой любовью в отеческих объятиях старца?

Что еще хочет услышать ухо, как не тихое биение любящего сердца. Можно преодолеть все тяготы и лишения, зная, что есть на земле человек Божий, который может сказать такие слова и так помолиться за тебя».   Господь Сам вас привел сюда. Вы понимаете ли, что это чудо?   Огромная редкость такой дар – жить жизнью того человека, с которым разговариваешь. Батюшка обладал им в полной мере.

Святые от грешных людей тем и отличаются, что проживают не одну, а тысячи жизней О своем возвращении в лоно Православной Церкви под руководством и молитвенным покровом отца Иоанна рассказывает художник Геннадий Усачев[82], ставший монахом Михаилом. «Мы познакомились с отцом Иоанном в 1970 году. Ни о Боге, ни о том, что Он – источник жизни, мы с друзьями не задумывались.

Всеми страстьми одержимые молодые художники, и было нам в ту пору чуть больше тридцати. Единственное, до чего смогли «дотянуться» в этом возрасте – до «духовной науки» Штейнера[83], которой мы и руководствовались. Мой друг Алексей Чухин[84] (позднее он станет священником) повстречал в Ярославле Татьяну Сергеевну Смирнову[85]. Выслушав его рассуждения о «духовности» Штейнера, она предложила ему поговорить на эту тему с отцом Владимиром Правдолюбовым, который жил в Касимове: «Хороший батюшка, не пожалеешь!