Он называет знание философов «знанием снизу», которым, по его словам, могут обладать даже подверженные страстям; а то восприятие, которое получают святые через ум посредством благодати, называет он «знанием духовных тайн свыше». Итак, кто удостоился этого, тот ночью и днем пребывает в таком состоянии, словно некто вышедший из тела и уже находящийся в том мире праведных.

Это и есть божественная сладость, о которой чистосердечный и чудный Аммон говорил, что она «слаще меда и сот» [183] , но немногие отшельники и девственники познали ее. И это вход в божественный покой, о котором говорили Отцы [184] , и это переход из области страстей к просветленности и к движениям свободы [185] . В приведенном отрывке обращает на себя внимание обильное цитирование Исааком патристических текстов, служащих подтверждением его идей.

В другом тексте, говоря о двух видах знания, Исаак ссылается на Марка Подвижника. Здесь, однако, тема знания рассматривается в контексте аскетической практики: Есть один вид знания, сила которого в том, что он занят добродетелью; но есть и другой вид знания, который состоит в помышлении разума о Боге, как сказал блаженный Марк Отшельник: «Одно — знание действий [186] , а другое — знание истины.

Как солнце выше луны, так и второй вид выше и преимущественнее первого» [187] . «Знанием действий» он называет то знание, которое рождается из служения и состязаний со страстями, согласно установленным заповедям: умудряется человек в том, что относится к закону, когда размышляет о них и пользуется ими. Знание же истины есть то знание, при котором ум поднимается превыше всего и озаряется постоянным размышлением о Боге; и одной лишь надеждой посредством мысли бывает он возвышен к Богу [188] .

Здесь первый вид знания соответствует тому, что в грекоязычной аскетической традиции, в частности у Евагрия, называлось praktikhЬ, а второй — тому, что обозначали словом uevriЬa [189] . Последнее есть не что иное, как мистическое возвышение ума к Богу. Истинное знание, согласно Исааку, является ощущением Бога, личной встречей с Ним, опытным соприкосновением с божественной реальностью.

Оно порождает любовь к Богу и является источником наивысшей сладости: Любовь есть порождение знания, а знание есть порождение душевного здравия... Вопрос: Что есть знание? Ответ: Ощущение бессмертной жизни. Вопрос: Что такое бессмертная жизнь? Ответ: Ощущение Бога. Ибо любовь от знания, а знание Бога есть царь всех пожеланий, и сердцу, принимающему его, всякая сладость на земле кажется излишней.

Ибо нет ничего подобного сладости познания Бога [190] . Человек не может получить истинное знание, пока не достигнет чистоты ума, детской простоты и святости. Необходимо отречься от душевного знания, чтобы приобрести духовное: Не только невозможно посредством душевного знания принять духовное, но даже нет возможности ощутить его чувством или сподобиться его кому-либо из ревностно упражняющихся в душевном знании.

И если некоторые из них желают приблизиться к этому знанию Духа, то пока не отрекутся от того душевного... и не поставят себя в младенческий образ мыслей, до тех пор не смогут приблизиться даже в малой степени к духовному знанию... Это знание Духа просто и не сияет в помыслах душевных. Пока разум не освободится от многих помыслов и не придет в единую простоту чистоты, до тех пор не сможет ощутить этого духовного знания.

Порядок этого знания — ощутить наслаждение той жизнью иного века... Этого духовного знания никто не может принять, если не обратится и не будет, как дитя [191] . Ибо с этого времени услаждается он небесным Царствием. О Царствии же небесном говорят, что оно есть духовное созерцание [192] . Духовное знание не приобретается человеческими усилиями: оно есть дар свыше.

Оно не является прямым следствием добродетельной жизни и не порождается добродетелями, однако дается в награду за добродетели. Это духовное знание возводит человека на высшую ступень веры, которая является уже не «верой от слышания» [193] , но «осуществлением ожидаемого и уверенностью в невидимом» [194] , или, по выражению Исаака, «движением, исполненным уверенности, которая возбуждается в уме по благодати Божией» [195] .

Духовное знание рождает «созерцательную веру»: Это духовное знание... дается, как дар, деланию страха Божия. Когда исследуешь внимательно делание страха Божия, тогда найдешь, что оно есть покаяние. И духовное знание, следующее за ним, есть то самое, о чем мы сказали, что залог его приняли мы в Крещении, а дарование его принимаем покаянием.

И дарование этого, о котором мы сказали, что принимаем его покаянием, есть духовное знание... Духовное же знание есть откровение сокровенного. И когда ощутит кто сие невидимое и во многом превосходнейшее, тогда принимает оно от этого название духовного знания, и в ощущении его рождается иная вера, не противоположная вере первой, но утверждающая ту веру. Называют же ее верой созерцательной.

Прежде был слух, а теперь созерцание; созерцание же несомненнее слуха [196] . * * * Мы видим, что Исаак разными путями приходит к одному и тому же выводу: вершиной духовного восхождения человека является мистический опыт, каким бы термином он не был обозначен — духовная молитва, созерцание, откровение, видение, озарение, прозрение, созерцательная вера, духовное знание.

Путь человека к вершинам мистической жизни может описываться как путь от деятельности к созерцанию, от слышания к видению, от помрачения к озарению, от рационального познания к сверхрациональной вере, от неосмысленной веры к духовному знанию, от мирского знания к божественному «незнанию», или «сверх-знанию». Путь к познанию Бога, которое есть «не­знание», бесконечен.