It is necessary to comprehend the deepest crisis in which the world ecumenical movement finds itself now. At first, it was just a "movement": there was a lot of spontaneity, enthusiasm, a lot of hope. At its origins were outstanding personalities, inspired theologians, such as Archpriest Sergius Bulgakov and Archpriest George Florovsky (for all the difference in their positions, they were united in supporting this movement as the most important inter-Christian initiative). However, over time, there were fewer and fewer theologians of this magnitude in it, and the institutional factor became more and more important. The ecumenical movement became bureaucratized and lost much of its original enthusiasm. This is one of the reasons that by the end of the 20th century, many became disillusioned with ecumenism.

Of course, ecumenism is not limited to the World Council of Churches and similar institutions. It exists at the level of individual Churches, and at the level of individual communities, and even at the level of individual families. Life itself often puts people in situations where they are forced to be "ecumenists." Mixed marriage, in particular, leads to the fact that the family lives as if simultaneously in two church traditions. But even ecumenism at the everyday level requires a theological foundation, and the problem of mixed marriages must be solved at the theological level as well.

Theologians must also seek an answer to the question of the future of Christianity in the third millennium. For all the divisions that exist in Islam, we cannot deny that this religion is monolithic, at least culturally and morally: it has managed to create a strong civilization that conquers more and more new frontiers. Does "Christian civilization" exist in the modern world? Are Christians united in the face of the challenges of the current era, such as atheism, nihilism, humanistic liberalism? What will the Christians of the third millennium oppose to all these phenomena that challenge Christianity and threaten its very existence?

All these issues should be resolved in dialogue with Christians of other confessions. The Great Jubilee of the Coming of the Lord Saviour into the world, which Christians greet as divided, often hostile to each other, is another occasion for such a dialogue to receive a new impetus, a new content, a new inspiration.

But there is also a need for a discussion on a local scale, within the Russian Orthodox Church, on the whole range of issues related to inter-Christian coexistence and interaction in the 21st century. In the course of this discussion, there should be a reception of all that has been done so far by the Church in terms of ecumenical cooperation, as well as the development of a strategy for further action. Metropolitan Kirill of Smolensk and Kaliningrad speaks about this:

Today we have a unique opportunity to include all healthy theological forces in the process of reception – theological schools, monasticism, hierarchy, clergy, theologians. The time has come to begin a serious discussion of the participation of the Orthodox Church in the ecumenical movement in the pages of the church press. This should be a serious and thoughtful discussion, and not a malicious altercation. And the discussion should be led by people who are theologically educated, responsible, and spiritually experienced. Neophyte fervor in such a discussion is completely out of place.453

However, the problem lies precisely in the fact that we still do not have enough people who are theologically educated and responsible, and uneducated and irresponsible people enter the discussion (or rather, into the squabble). It is therefore necessary to have a new generation of theologians who would be competent enough to participate in such a discussion. It is also necessary to abandon biased approaches and stereotypes that often nullify any meaningful dialogue. Finally, there is a need for a healthy internal church climate, which would presuppose the existence of such a discussion and the right of its participants to their own opinion.

7. Theological education

В деле возрождения отечественного богословия ведущую роль должны были бы играть духовные академии и семинарии: именно в них сосредоточены основные силы, которые могли бы возглавить этот процесс. Однако русские духовные школы пока еще не выросли в центры самостоятельной богословской науки — прежде всего потому, что их общий образовательный уровень в целом невысок: они явно отстают от времени примерно на одно столетие. В наших духовных школах «западное пленение», о котором шла речь выше, отнюдь еще не изжито: преподавание многих предметов до сих пор строится по схоластическим схемам, характерным для средневекового Запада и принесенным на русскую почву в эпоху Петра Могилы. Современная западная богословская наука давно отказалась от этих схем и строится на совершенно иной основе — на основе критического изучения первоисточников. А в наших семинариях все еще заучивают «пять свойств ума Божия», «четыре свойства воли Божией» и тому подобные вещи. Встреча с Западом нам необходима для того, чтобы отказаться от этого давно уже изжитого на Западе схоластического наследия.

Число духовных учебных заведений в последние десять лет выросло почти в двадцать раз, однако образовательный уровень от этого вовсе не повысился. Скорее, наоборот, он еще понизился, поскольку и без того скудные преподавательские кадры рассосались по новосозданным духовным школам. За отсутствием квалифицированных кадров на преподавательские должности нередко попадают люди, имеющие самое смутное представление о богословии.

Особенно тяжела ситуация в некоторых провинциальных духовных семинариях и училищах. Чаще всего преподавателем духовной школы становится выпускник той же самой школы. Таким образом практически блокируется возможность качественного повышения образовательного уровня: выпускник школы не может дать своим ученикам что–то принципиально отличное от того, что он сам изучал в этой школе. Для качественного скачка нужны преподаватели, которые обладали бы образованием более высокого уровня, чем то, которое дает их собственное духовное учебное заведение. Необходимо, следовательно, привлекать к преподаванию в духовных школах светских специалистов, профессоров университетов и других высших учебных заведений. Кроме того, необходимо отправлять студентов для обучения за границу. Получив сначала образование здесь, в духовной школе, а затем в одном из западных университетов, познакомившись с достижениями богословской науки XX века и научившись работать в области богословия на современном уровне, эти студенты и преподаватели вернулись бы в Россию, где смогли бы создать богословскую школу нового типа, нового уровня.

Давно ставится вопрос о необходимости реформы всей системы духовного образования в Русской Церкви. Проект реформы уже предложен: он предполагает преобразование духовных семинарий из средних учебных заведений в высшие путем продления курса обучения в них с четырех до пяти лет, преобразование академий в некий род аспирантуры с сокращением курса до трех лет, введение некоторых дополнительных дисциплин. Однако этот проект не предусматривает мер, которые помогли бы радикально повысить научный уровень самих преподавателей, а следовательно — и студентов. Оттого, что курс обучения в среднем учебном заведении растянется еще на один год, оно не превратится в высшее. Мы сейчас сплошь и рядом наблюдаем один и тот же процесс: то, что раньше называлось училищем, становится институтом, институт превращается в университет, университет — в академию, а академия, поскольку превращаться больше не во что, делится на две академии. Но повышается ли от этого научный уровень этих учебных заведений? Вряд ли. И вряд ли стоит православной духовной школе идти путем продления существующих курсов во времени без радикальных качественных преобразований.

Радикальная реформа духовной школы неизбежна, и она рано или поздно произойдет — это лишь вопрос времени. Реформа затронет как учебные программы, так и все сферы учебного процесса, включая систему обеспечения дисциплины (которая в наших духовных школах совершенно не соответствует стандартам любого современного учебного заведения). В обновленной духовной школе установка будет делаться не на заучивание определенного количества материала, а на творческое его осмысление, на самостоятельную работу студента с первоисточниками. Именно такой подход существует сейчас не только в западных университетах, но и во многих российских высших учебных заведениях.