Возвращение Дивайна прервало цепь воспоминаний. В руках у него был поднос с бутылкой виски, стаканом и сифоном.
— Уэстон там соображает чего нибудь на ужин. — Он опустил поднос на пол рядом с креслом Рэнсома и занялся бутылкой. Рэнсом, у которого совсем пересохло в горле, тоскливо отметил, что хозяин его не из тех, кто умеет одновременно говорить и заниматься делом: Дивайн подцепил было штопором серебристую фольгу на горлышке, но тут же забыл о ней:
— Откуда вы взялись в этой глуши?
— Просто отправился в поход, — отозвался Рэнсом. — Вчера переночевал в Стоук Андервуде, а сегодня надеялся остановиться в Наддерби. Но там меня не приняли, пришлось идти в Стерк.
— Бог ты мой! — изумился Дивайн, по прежнему игнорируя бутылку. — Вам что, за это деньги платят, или это чистый мазохизм?
— Я этим занимаюсь для собственного удовольствия. — Рэнсом демонстративно уставился на бутылку.
— А непосвященный способен понять, что в этом привлекательного? — Дивайн наконец вспомнил о своих обязанностях и оборвал крошечный клочок фольги.
— Не знаю, как вам объяснить. Ну, во первых, мне нравится сам процесс ходьбы…
— Боже! Вам, наверное, и армия была по душе. Как там говорится — шагом марш куда не знаю!
— Нет, что вы! В армии все наоборот. Там ты ни минуты не бываешь один, там за тебя другие решают, куда тебе идти, ты даже не можешь выбрать, по середине дороги шагать или по обочине. А в походе ни от кого не зависишь. Захочешь — остановишься, захочешь — пойдешь дальше. Кроме себя, спрашивать разрешения не у кого.
— А потом однажды вечером в гостинице вас поджидает телеграмма: «Возвращайтесь немедленно!», — улыбнулся Дивайн, сдирая наконец остатки фольги.
— Ну, такое может случиться, только если по глупости оставишь кому нибудь свой маршрут, да еще и не будешь от него отклоняться. Меня, самое худшее, начнут разыскивать по радио: «Вниманию доктора Элвина Рэнсома, который, повидимому, находится в походе, где то в Центральных графствах…»
— Начинаю понимать, — протянул Дивайн. Он уже начал вытаскивать пробку, но остановился на полпути. — Если б вы занимались бизнесом, этот номер бы не прошел. Везет же некоторым! Неужели вы можете просто так вот взять и исчезнуть? А как же жена, дети, горячо любимые престарелые родители?
— У меня никого нет — только замужняя сестра в Индии. А кроме того, я же кембриджский преподаватель. Вы, наверное, помните, что стоит преподавателю уйти в длительный отпуск, он все равно что перестает существовать. Даже в колледже никого не волнует, где он и что с ним, а уж за стенами колледжа — и подавно.