— В этом я не вполне уверен, — сказал Рэнсом. Его вдруг осенила мысль, что предания о светящихся неуловимых существах, время от времени появляющихся на Земле — одни народы называют их дэвами, другие духами, — объясняются, может быть, совсем не так, как придумали антропологи. Правда, тогда все представления о мире выворачиваются наизнанку, но после путешествия в космическом корабле он был готов ко всему.

— Зачем Уарса позвал меня? — спросил он.

— Уарса мне этого не сказал, — ответил сорн. — Я думаю — ему интересно увидеть любого обитателя другой хандры.

— В нашем мире нет Уарсы, — сказал Рэнсом.

— Это еще раз доказывает, что ты явился с Тулкандры, Безмолвной планеты.

— Каким образом?

Сорн даже удивился вопросу:

— Если бы у вас был Уарса, он обязательно беседовал бы с нашим.

— Но как? Ведь между ними миллионы миль?

— Для Уарсы все это выглядит иначе.

— Ты хочешь сказать, что он часто получает вести с других планет?

— Уарса опятьтаки назвал бы это иначе. Уарса никогда не скажет, что он живет на Малакандре, а другой Уарса — на другой планете. Малакандра для него — просто место в небесах. Тамто он и живет — в небесах, и другие тоже. И конечно, они разговаривают друг с другом…

Но эти объяснения уже не укладывались в голове; Рэнсома клонило в сон, и он решил, что не понимает сорна.

— Мне бы надо поспать, Эликан, — сказал он.—Я не понимаю, о чем ты говоришь. Может быть, я и не с той планеты, которую ты называешь Тулкандра.

— Сейчас мы оба будем спать, — ответил сорн. — Но сначала я покажу тебе Тулкандру.

Сорн поднялся, и Рэнсом последовал за ним в глубину пещеры. Он увидел небольшую нишу и в ней ведущую вверх винтовую лестницу. Ступени, высеченные в скале в расчете на сорнов, были слишком высоки для человека, и Рэнсому пришлось карабкаться вверх, опираясь на них руками и коленями.

Сорн поднимался впереди. Рэнсом не мог понять, откуда на лестнице свет — повидимому, он шел из небольшого круглого предмета, который сорн держал в руке. Они поднимались по каменному колодцу очень долго, наверное, на самый верх горы. Рэнсом совсем выбился из сил, когда они оказались наконец в темной, но теплой комнате. Сорн сказал:

— Она еще довольно высоко — над южным горизонтом, — и указал на небольшое отверстие или окно. Во всяком случае, это устройство не похоже на земной телескоп, решил Рэнсом; правда, попытавшись на следующий день объяснить сорну принцип телескопа, он сам не понял, в чем же состоит отличие. Облокотившись на подоконник (выступ перед окошком), Рэнсом посмотрел за окно. Посреди кромешной тьмы висел яркий диск, размером с полкроны; казалось, до неги можно дотянуться рукой. Почти вся поверхность диска была ровно серебристой, лишь внизу виднелись какието очертания и под ними была белая шапка. Рэнсом вспомнил, что на фотографиях Марса такими же белыми пятнами выглядят полярные льды, может быть, перед ним Марс? Но вглядевшись в темные очертания, Рэнсом различил Северную Европу и кусок Северной Америки, как бы перевернутые, а в основании всей картины — Северный полюс. Почемуто это неприятно поразило Рэнсома. И все же это была Земля, может быть, даже Англия, а может быть, это ему только казалось: изображение немного дрожало, и глаза быстро устали от яркого света. Этот маленький диск вмещал в себя все — Лондон, Афины, Иерусалим, Шекспира, всех живущих и умерших, всю историю. И там же, у порога пустого дома близ Стерка, до сих пор, наверное, лежит его рюкзак.

— Да, — сказал он поскучневшим голосом. — Это моя планета.

Ни разу еще за время путешествия не было ему так тоскливо.