Мало того, в жарких странах человек, живущий в тени, укрытый платьем, слаб, нежен, недеятелен и ленив, а, напротив, тот, который принужден трудиться почти нагой под лучами палящего солнца, - силен, бодр, деятелен: посмотрите на китайского мандарина и потом на араба.

3) Свойства насекомых производить своим умалением род опухоли на древесных листьях. Некоторые насекомые кладут свои яички на древесных листьях. Но если бы эти яички оставались без всякого постороннего покрова, то они едва ли могли бы достигать своего назначения: их могли бы портить дожди, мог бы уносить их ветер, причем они пропадали бы даром под ногами людей и животных или от других случайностей.

Но для яичек зиждется, как бы сам собою, уютный покров на листьях, защищающий их от дождя, ветра и разных случайностей. Насекомое производит ужаление в том месте листка, где оно хочет положить свое яичко; а от этого ужаления образуется на листке род опухоли, внутри которой и сохраняется безвредно яичко и беспрепятственно достигает своего назначения.

Такие опухоли на листьях можно видеть часто: разорите любую из них, и внутри вы увидите едва приметное насекомое, образовавшееся из яичка. Таким образом, свойство насекомых производить своим ужалением род опухоли на древесных листьях имеет определенную и важную цель.

4) Выход бабочки из кокона. Шелковичный червяк образует из сока съеденных им шелковичных листьев тонкую, светлую нитку и, прикрепив ее одним концом к веточке шелковичного дерева, начинает делать странные движения: вертясь во все стороны, выпускает он из нижней губы тонкие нити, которые навертывает вокруг себя точно так, как мы навертываем клубок ниток. Такой клубок зовут коконом.

Внутри кокона совершается преобразование шелковичного червяка: его лапки, глаза, зубы и мохнатая кожа твердеют и превращаются в жесткую оболочку; через четырнадцать дней эта оболочка лопается, и из нее выходит бабочка. Но для выхода на свет бабочке представляется еще препятствие в коконе, в который она сама себя заперла, будучи червячком. Как же бабочке выйти из своей тюрьмы?

Лапки ее слабы и не могут разорвать множества ниток; прежних зубов у нее вовсе нет; нежный язычок ее годится только для того, чтобы пить сладкий сок из цветочных чашечек. Пришлось бы бабочке непременно погибнуть в ее крепкой тюрьме, если бы не было особенного средства к выходу на свет. У бабочки есть как бы волшебный сок: несколько капель этого сока достаточно, чтобы разрушить нитки кокона и открыть бабочке дверь, чрез которую она и вылетает на свет Божий.

5) Математический инстинкт пчел. Действия чистого инстинкта никогда не приписывались способности суждения, а между тем, они представляют сильнейшие доказательства бытия разумной причины и единства преднамерения в мире. Труды пчел принадлежат к числу самых замечательных фактов в обоих отношениях. Соты их одинаковы видом, соразмерностью и величиною везде, где нам угодно, и этот вид есть тот самый, который, с помощью утонченнейшего анализа, признан математиками за удобнейший и требующий наименее труда и материала.

Открытие это сделано лет за сто, и даже способ, подавший к тому возможность, т.е., дифференциальное счисление, изобретен только полувеком ранее, тогда как пчелы уже целые тясячи лет строят по этому неизменному правилу во всех странах земного шара. С удивительной точностью выбирают они для наклона стенок своей маленькой кельи угол в 120 градусов, который давно признан за лучший и удобнейший, а для наклона ее кровли углы в 100 и в 70 градусов, которых свойства не знал ни один человек до восемнадцатого столетия, пока Меклорин не разрешил любопытной проблемы максимов и минимов, недоступной исследованиям без дифференциального счисления. (См.: "Библ. для чт." Т. XII, смесь, стр. 15,1835 года; сн. "Странник", 1870 г., август.) Ж. Самозарождения в мире нет

Эта научная аксиома указывает на бытие Бога, виновника первой жизни. Чтобы не терять времени на исторический обзор, поспешим оговориться, что, ввиду прекрасных работ Пастера, все учение о самозарождении рушится в своем основании и что в настоящее время его можно считать только крупной ошибкой. Этот искусный химик доказал самым несомненных образом:

1. Что можно сохранять в продолжение неопределенно долгого времени известные органические вещества, как растительные, так и животные, даже при соприкосновении с воздухом, лишь бы только этот воздух был приготовлен надлежащим образом.

2. Что это приготовление вовсе не требует изменения состава воздуха, а простого очищения, освобождающего его от тех зародышей, которые всюду переносит атмосфера.

3. Что, набирая с надлежащими предосторожностями в стеклянные сосуды атмосферный воздух в разных местах Земли, мы всегда можем рассчитывать найти в числе тридцати сосудов два, три, четыре с таким воздухом, который может быть на неопределенное время введен в соприкосновение с органическими веществами, не вызывая зарождения какого-нибудь живого существа.

Одним словом, в среде самой атмосферы встречаются такие области, в которых не находится никаких зародышей.