Thus, remember that in the Garden of Gethsemane the first and perhaps the most terrible part of Christ's sufferings took place, for on the cross He behaved much more cheerfully. Let us bow down with fear and trembling before this immeasurable greatness of Christ's sufferings. Let us fall down before the cross of Christ and sing with all our hearts: "We worship Thy Cross, O Master, and we glorify Thy holy Resurrection!" April 1, 1951 WORD ON PASSION.

TWELFTH A difficult sorrowful path has been traveled, the Via dolorosa has ended. They came to the terrible Golgotha, dug a pit, immersed the cross of Jesus in it and strengthened it. They take off Jesus' clothes – that's it, they take off all the clothes... Oh, Lord! What are they doing?! The angels, cherubim, and seraphim, who have seen this, cover their faces with their wings in terror. How could they see the nakedness of Him Who adorned all nature created by Him with ineffable beauty, and now stands naked and awaits a terrible execution!

Два воина поднимают Иисуса на крест, два других стали на табуреты и страшными гвоздями прибивают ко кресту те пречистые руки, прикосновение которых возвращало зрение слепым, мановением которых утихла буря на озере Генисаретском и престал веять ветер. Прибили воины руки Иисуса. Прибили и ноги Его гвоздями страшными… Повисло Божественное тело… И так страшна, так невыносима была боль при этом!

Как раздирались язвы гвоздиные под тяжестью тела Иисусова! Казалось бы, должен изойти из груди Его стон – стон мучений… А стона не было, и вместо стона услышал мир, что Он молился о распинавших Его: "Отпусти им, Отче, не ведают бо, что творят". И начались шестичасовые неописуемые страдания Богочеловека. Над головой Его на кресте была прибита белая дощечка, на которой черным было написано "Иисус Назарянин, Царь Иудейский".

Так никогда не писали о распятых: так написал Пилат, чтобы излить свою злобу на книжников и первосвященников, предавших ему Иисуса. Он знал, что праведен и невинен Тот, кто предан ему. Он не хотел распять Иисуса, он всеми силами старался спасти Его, но когда услышал провокационные слова: "Если ты отпустишь Его, ты не друг кесарю" , тогда опустились руки его, тогда не смел он боле противиться иудеям, но свое раздражение на них он излил в этой записи на кресте, ибо надпись эта обличала иудеев, распявших Христа.

Было написано, что распяли они своего царя, и это читали иудеи, во множестве сошедшиеся на праздник со всех концов тогдашнего света. Они не знали, что было до суда и на суде, они читали и думали: "О вы, кого вы распяли!? Царя нашего распяли!" Книжники и фарисеи волновались: как можно, чтобы такую надпись читали все! Побежали к Пилату и просили его: "Не пиши: Царь Иудейский, но что Он говорил: Я Царь Иудейский.

Пилат отвечал: что я написал, то написал" (Ин. 19, 21-22). Получив такой ответ, злейшие враги Христовы хотели свою злобу и раздражение утолить злобными насмешками над распятым Иисусом. Они подходили ко кресту и говорили: "Других спасал, а Себя Самого не может спасти. Если Он Царь Израилев; пусть теперь сойдет с креста, и уверуем в Него. Уповал на Бога; пусть теперь избавит Его, если Он угоден Ему. Ибо Он сказал: Я Божий Сын" (Мф. 27, 42-43).

А толпа, темная толпа, всегда находящаяся под влиянием своих вождей, всегда подражающая им, подхватила эти издевательства – и проходили во множестве иудеи мимо креста, и повторяли издевательские слова первосвященников и книжников. И грубые воины, распинавшие Иисуса, подражали им в насмешках. Но вот что слышим мы – мы не верим ушам своим – мы слышим голос разбойника, распятого вместе с Иисусом: "Помяни мя, Господи, егда приидеши во царствии Твоем". О чудо! О необыкновенное, непостижимое чудо!

Когда все издевались, когда все злобствовали, тогда он, распятый вместе с Иисусом, исповедал Его Божественность, назвавши Господом, обратился к Нему с мольбой принять его в Царство Свое. И слышим ответ Богочеловека: "Истинно говорю тебе: днесь со Мною будеши в раи" (Лк. 20, 42-43). Что это, как объясним мы это поразительное происшествие, это исповедание Господа висящим на кресте?

Вряд ли своим слабым умом смогу я вам это объяснить. Скажу только, что не знаем точно, кто был этот названный разбойник: был ли подлинным злодеем, разбойником, убивавшим на большой дороге людей и грабившим их, или совсем не так. Не был ли это сообщник Вараввы, который устроил мятеж против римлян в Иерусалиме с большим пролитием крови незадолго до последних дней жизни Иисусовой?

Очень возможно, что это был именно сообщник Вараввы, и, если назван он разбойником, то потому, что люди привыкли считать разбойниками всех, поднимающих мятеж и творящих кровопролитие. А так ли на самом деле? Разве не знаете, что те, кто поднимает восстания, кто творит мятежи, часто бывают не злодеями, а людьми, проникнутыми желанием блага своему народу, пытающимися облегчить участь народа кровавым мятежом?

Это не разбойники и не злодеи – это люди в нравственном отношении нередко безупречные. Не таков ли был этот покаявшийся разбойник? Разве не могло быть, чтобы он, будучи на свободе, слышал проповедь Иисусову, был зрителем чудес Его и запомнил все это, ибо глубоко проникли слова проповеди Спасителя в сердце его. И теперь, когда он увидел, что Иисус осужден, как он сам, на смерть, теперь содрогнулось сердце его, и незримый свет, исходивший от распятого на кресте Иисуса, Божественный свет проник в его сердце, внезапно озарил его, горячей верой внезапно наполнил сердце его.

Не этим ли объясним мы это внезапное, это поразительное обращение разбойника, эти изумительные слова: "Помяни мя, Господи, егда приидеши во царствии Твоем". О, какой пример для нас, знающих из Евангелия все, что творил Иисус, все, чему учил Он, свет души Которого изливается беспрестанным потоком в сердца наши со страниц Евангелия. Мы, озаряемые этим светом, неужели не воскликнем вместе с разбойником: "Помяни мя, Господи, егда приидеши во царствии Твоем!

" Совершено великое дело покаяния разбойника, обещано ему Царствие Божие в тот же день, прощены все грехи его за одно это полное веры и любви слово. Умолкли слова разбойника, умолк и ответ Иисусов. Мало-помалу стали затихать и те издевательства над Христом, в которых изливали свою злобу враги Его. Медленно, медленно, с ужасной, невыносимой медленностью текли страшные часы страданий Христовых… Он мучился. Он терзался.