Не говорите мне «Ты Промефей!»

Тот был к скале заоблачной прикован,

Его терзал не глупый воробей,

А мощный коршун89.

Таким образом, даже страдания Прометея Кюхельбекер трактует как весьма завидный удел в сравнении с ничтожеством, мелкой и полной бессмысленностью как своих собственных страданий, так и состояния окружающей его общественности.

Нет никакой открытой революционности и в стихотворении Н. П. Огарева 1841 года «Прометей». Здесь он призывает коршуна клевать его внутренности и называет его «палачом Зевса». Кончается стихотворение таким обращением к Зевсу:

А я, на вечное мученье

Тобой прикованный к скале,

Найду повсюду сожаленье,

Найду любовь по всей земле,

И в людях, гордый сам собою,

Я надругаюсь над тобою90.

Формально здесь тоже не выражено никакого политического радикализма. Тем не менее в устах Огарева в 40-х годах прошлого (237) века подобного рода стихотворение обязательно обладало политическим и даже революционным подтекстом.

Шевченко в своем стихотворении «Кавказ» (1845) уже прямо понимает Прометея как политический символ непобедимой мощи завоеванных и угнетенных народов. Приведем самое начало этого стихотворения.

За горами горы, тучами повиты,

Засеяны горем, кровию политы.

Спокон века Прометея

Там орел карает,

Что ни день, клюет он ребре,

Сердце разрывает,

Разрывает, да не выпьет

Крови животворной,

Вновь и вновь смеется сердце

И живет упорно.

И душа не гибнет наша,

Не слабеет воля,

Ненасытной не распашет

На дне моря поля.

Не скует души бессмертной,

Не осилит слова,