Поэтому надо обязательно возгревать этот светильник, все время над этим трудиться день и ночь, чтобы жизнь попусту не прошла, как у большинства людей — они просто стареют, постепенно морщатся, талия полнеет, а больше ничего не прибавляется, ничего. Ну, конечно, деньжата немножко растут, можно и деткам помочь, и внучкам, но это опять все себе, это же свое: мои детки, мои внучки. Если бы был такой добрый, чужому бы помог, а то только своим. Все это продолжение себя, себялюбие. Поэтому надо обязательно учиться, надо обязательно в это вникнуть, обязательно надо устрашиться. Ведь умирать будем и всё оставим, всё: и барахлишко, и внучков оставим, и деточек оставим, и все наши увлечения — все, чем мы живем, все это останется. Положат нас в этот страшный, противный, с какими-то безвкусными рюшечками гроб, и будем там лежать, украшенные полиэтиленовыми цветочками. Такая срамота! Еще венки с пошлейшими надписями: дорогой бабушке, мамочке. Уж как только в жизни ни издевались над этой бабушкой, а тут дорогая. Или: дорогому начальнику от сотрудников. Уж такой дорогой, так любили своего начальничка, только и желали, чтобы ему перевернуться!

Это же все внешнее. Все это пóшло, мерзопакостная гнусность. И что, мы вот к этому вожделенному стремимся?! Мы же вроде верующие, во Христа крестились. Ну кто-то в этом мире должен все-таки заповеди Божии исполнять, или так все в этой мерзости и умрем? Ну кто-то же должен проснуться! Кто-то должен же хоть немножко коготочками скрести, стараться лезть вперед! Или обязательно всем нам в яму? Что, нам так уж хочется в этой яме быть? Неужели то, что мы видим в мире, весь этот мрак и ужас, нас прельщает и мы не устали от этих всех беснований? Неужели мы хотим, чтобы и после смерти это беснование продолжалось и мы среди этих бесноватых так и жили в вечности? Неужели мы не хотим войти туда, где Димитрий Ростовский, Василий Великий, Тихон Задонский! От одного их вида люди обращались к Богу. Придет, посмотрит, ахнет и говорит: и я хочу с ним. Какое прекрасное лицо, благородство, сияющая чистота, целомудренное благоухание! Неужели мы с ними не хотим быть, а со всем этим скотским, бесовским безобразием? Неужели мы этот выбор не сделаем? Неужели нам непонятно, с кем нам быть, со Христом или с Его распинателями?

А если мы выбор сделаем, надо, не оборачиваясь, идти вперед. И Господь нам поможет. Он знает, конечно, наши немощи, знает, что мы поздно обратились к Богу, не с детства воспитаны в святости, погрязли в грехах, — все знает Господь. Но раз Он нас призвал, значит, Он все-таки надеется. А мы постыжаем Его надежду. Сколько людей, ходящих в церковь, после смерти оказываются в геенне огненной! Как же это печально! Господь дал веру, а человек ее никак не использовал, не реализовал. Такая же зависть, такая же злоба, все то же самое. Ну внешне, может, не грешит, а в уме, в сердце все осталось по-прежнему. Поэтому надо обязательно сердце очищать. И залог этого очищения — наша любовь к Богу. Надо нам с мыслью об этой любви вставать и ложиться и весь день так проводить, а если не спится, то и ночью об этом размышлять и об этом молиться Богу. Аминь.

Крестовоздвиженский храм, 18 ноября 1989 года, вечер

Рождество Христово Рождество Христово — великий христианский праздник. В праздник принято всех поздравлять, а поздравление по самому смыслу этого слова есть пожелание здоровья. Но Христос пришел на землю не для того, чтобы дать нам здоровье или лишний повод сесть с близкими нам по духу или по крови людьми за праздничный стол. Он пришел, чтобы спасти нас от ужаса нашей жизни, которая есть грех. Грех же, по определению, это жизнь вне Бога. В ожидании праздника сердце человека переполнено торжественной радостью, так что в нем уже нет места для обыденных земных забот. Вселенная и звезды, люди на земле и ангелы на Небе величают, воспевают сегодня Рождество Господа нашего Иисуса Христа, принесшего нам надежду на спасение. А мы? Готовы ли мы к встрече с рождающимся Христом? Митрополит Антоний Сурожский сказал: «Бог приходит в наш мир уязвимым, беззащитным ребенком и говорит: «Я отдаюсь вам, делайте со Мною, что сами захотите». И перед каждым из нас стоит вопрос: а что же я делаю с Ним, с этой любовью Божией, которая мне дана, с Этим Младенцем, Который рождается ради того только, чтобы быть измученным на Кресте и умереть ради меня лично, а не только ради человечества в целом?»