Находясь в состоянии обиды, мы видим только нашу позицию и то не очень объективно. То есть нам кажется, что кто-то нас обидел, оскорбил, унизил и часто воспринимаем всё это как личное оскорбление. На самом деле, в большинстве случаев обида наносится не специально. Человек, как говорится, не ведал, что творил. Обидев нас, сделал это либо невольно, либо по недостатку воспитания и такта.

У него, наверняка, была своя позиция, оправдание своим поступкам. И чтобы преодолеть обиду и простить ближнего, нам нужно не обвинять его, а наоборот оправдать. Кстати, не раз испытывал на себе, что когда, обидевшись на какое-то колкое замечание или критику в свой адрес, я потом справлялся с обидой и старался вникнуть в слова своего оппонента, отрешившись от обиды и самолюбия, то убеждался, что в них есть очень много нужного и полезного для меня.

class="postLine"> Хотя по форме критика иногда звучала резко и обидно. Обижаясь на человека, особенно близкого нам, мы как бы закрываем свои глаза пеленой, совершенно перестаём видеть его положительные, хорошие стороны. Мы видим только обиду, оскорбление и эти очень сильные, но греховные эмоции застилают в нашей памяти всё то, что было между нами хорошего, а хорошие, светлые моменты, связанные с нашим ближним, обязательно были.

Известная писательница Татьяна Устинова делится своим опытом примирения с мужем. Привожу её рассказ. «Однажды мы всерьёз поругались. Не знаю, что на него нашло. Он наговорил гадких слов и, уже договаривая, понял, что делает что-то непоправимое, и голос у него стал испуганный, и мне показалось, что договаривал он через силу, изо всех сил желая остановиться, но всё же договорил – по своей мужской привычке доводить дело до конца.

Мы не помирились сразу, а это катастрофа. Я не умею жить, отравленная ссорой, не могу дышать её воздухом, и на самом деле не знаю, как это получается у женщин, умеющих виртуозно и продолжительно ссориться!.. Он положил трубку, а я стала ходить из комнаты в комнату. В одной комнате у нас светлые полы, а в другой – тёмные. Я ходила и смотрела под ноги, сначала на светлое, а потом на тёмное.

Мне было очень жалко себя, несправедливо обиженную. И свою жизнь, которая, считай, пропала. И вдруг я стала думать, что было бы со мной, если бы его вообще не было. Не в том смысле, чтоб он… умер, а том смысле, что я с ним не встретилась. Ну, просто не встретилась, и всё. Мне сорок лет, и я точно знаю, что не встретиться нельзя. Это в восемнадцать кажется, что можно промахнуться, упустить, пройти по соседним улицам, открыть не ту дверь. Нельзя.

Этот самый шанс предоставляется всем и всегда. Другое дело, что он единственный, и в этом суть дела. Мы все – взрослые, а не восемнадцатилетние – точно знаем, кто именно был «шанс». Правда? И точно знаем, почему мы его упустили, если упустили. И благодарим небеса, если не упустили. Ну, вот я ходила и представляла, что его в моей жизни нет.

Я не знаю, как он говорит, как думает, как хохочет. Я понятия не имею, как он дышит или молчит. Я не знаю, как пахнет его одеколон и как он водит машину. И некому смотреть в глаза, и сопеть в ушко, и не на кого обижаться, и некому звонить – его же нет!.. Некому варить кофе, и жарить омлет, и скулить, чтоб быстрей приехал, и ругать, что приехал поздно, тоже некого. Его нет, а проделывать всё это с кем-то другим невозможно, потому что – зачем? И ещё я понятия не имею, что он думает о жизни, вселенной и вообще, а мне же нужно знать, что думает обо всём этом именно он! Я не рассматриваю придирчиво его джинсы и рубашки, чтобы в очередной раз убедиться в том, что он самый красивый из всех известных мне мужиков. Ну, пусть не самый, и не красивый, но всё же лучше остальных, по крайней мере, для меня, а я об этом даже не знаю, потому что … его нет и никогда не было. Пожалуй, и меня нет. То есть не было бы. Наверное, была бы какая-то другая тётенька, обремененная какими-то другими заботами, и Бог знает, какие романы она бы писала, может, совсем никудышные, потому ей не о чем было бы писать – его-то она никогда не знала!.. Не было бы их, не было бы и нас, всё так просто!.. Просто и справедливо. Чего мы хотим от них? Что мы хотим получить… на выходе, как говорил наш профессор химии? Чтоб они стали ангелами уже при жизни? Чтоб никогда не совершали ошибок? Чтобы никогда не говорили обидных и несправедливых слов, не засыпали, когда на экране целуются, не опаздывали с работы, не летали в командировки, не пили пиво, не уставали от нашего милого щебетания, не выходили из себя в примерочной, покуда мы, такие прекрасные, меряем очередную водолазку?! Так не бывает. Тут я перестала жалеть себя и свою пропадающую жизнь. Ничего не пропало, вдруг подумала я и наступила на светлый квадратик пола. Ничего же не пропало… Ну наговорил он ерунды, ну и мучается теперь, наверное, ещё больше меня. Он всегда мучается, когда бывает несправедлив, - я-то знаю его, как никто!.. Знаю, знаю и не пойду я на тёмный квадрат, потому что ничего не случилось. И, боясь передумать, я быстро написала ему записку – терпеть не могу слова «эсэмэска»! Он ответил через три секунды. Должно быть, сидел, уставившись на телефон, и мучительно придумывал, что бы такое ему сделать, чтобы всё вернулось, но не придумал – куда ему придумывать, ведь он просто мужчина! И он есть». Да, действительно: «что мы имеем, не храним, а потерявши плачем». Не раз наблюдал как супруги, поссорившись и расставшись, начинали понимать, как много они теряют и как не могут жить друг без друга. Ещё один очень важный момент, на который следует обратить внимание, читая этот рассказ: супруга, преодолев обиду, сама первая проявила инициативу примирения. Все мы люди гордые и нам бывает очень трудно сделать первый шаг, даже когда полностью осознаём свою вину.