А вместе с любовью к детям в человеке должны были проявляться сострадание и забота при виде их страданий и нужд, мужество при защите их, чистое удовольствие при виде их детской прелести и их невинных забав. Следовательно, существеннейшие человеческие чувства возможны были в самом диком состоянии людей. Во всяком случае, нам отнюдь не следует в этом отношении слишком превозноситься над нашими "звероподобными" предками, потому что большая часть всякого рода варварства произошла только вследствие чрезмерного увеличения населения и различных социальных зол. Ни у одного вида диких зверей не встречается такого варварства по отношению к себе подобным, какое мы видим даже и в наше время (тем более в наше время) у цивилизованных народов.

Второй пункт, еще более важный, касается того обстоятельства, что человечество не есть целое, не есть единичная субстанция. Оно состоит целиком из индивидуальных душ, из которых каждая образует собственную, замкнутую в себе субстанцию с собственным центром и обладает своим счастьем или несчастьем сама по себе как своим собственным наслаждением или как своим собственным мучением.

Если бы даже человечество достигло когда-нибудь бесконечного развития (что, однако, как мы видели, невозможно), все-таки люди, умершие раньше этого завершения развития, были бы лишены этой высшей формы существования и, остановившись на низшей ступени, служили бы только подножием для других, случайно явившихся последними на готовый пир жизни. Они имели бы полное право жаловаться на свою судьбу, на то, что родились слишком рано. Да и последним пришлось бы сокрушаться о том, что хотя они и наслаждаются полным, совершенным состоянием, но неотвратимая коса смерти сразит некогда и их.

Таким образом, то, что человечество состоит из самостоятельных атомов, смотрящих всегда на себя как на центр, как на самоцель, делает невозможным, даже и при совершеннейшей цивилизации, наступление когда бы то ни было полного и постоянного удовлетворения.

Факт всеобщего естественного стремления к самосохранению и продолжению рода. С индивидуальной природой души находится в связи то, что каждая обязательно имеет желание бесконечной жизни. Поэтому мы и находим это желание общепринятым. О вечном сне или об искупающей все смерти вздыхают только те, чья жизнь сложилась слишком неблагоприятно, кто, будучи чересчур удрученным несчастиями, не нашел себе в жизни ни интересной деятельности, ни обычных, хотя бы даже скудных, радостей, красящих жизнь.

Вообще же стремление к жизни есть нормальное состояние человека. А искони допускалось, что желаниям и стремлениям у всех тварей соответствует исполнение их: голоду соответствует пища, жажде - питье, любви - любимое, исследованию - истина; потому-то и желанию жить соответствует жизнь. Правда, многие умирают от голода и не все исследователи находят истину. Но это несоответствие стремления с целью зависит уже от случайных обстоятельств, а не от естественного, нормального порядка вещей - не от того, что не существует пищи или истины.

Поэтому возникающие в нас желания называли поэтически обещанием того, что будет дано нам, обещанием, которое не может остаться без удовлетворения, если только мы не допустим, что сама природа поступает легкомысленно и бессмысленно.

Вывод. Мир вообще стремится к совершенству. Все успехи в развитии становятся возможными только вследствие примыкания к предшествующему опыту и производится только индивидуальными субстанциями. Поскольку душа никогда не теряет приобретенного ею содержания жизни и обладает стремлением и способностью к дальнейшему развитию (а между тем это стремление не удовлетворяется здесь, на земле, в историческои жизни человечества), необходимо допустить, что бывший до сего момента труд развития и образования не должен пропасть даром. Нам предстоит сокрытое еще теперь от нас дальнейшее существование, которое примкнет к нашему земному личному развитию. Перед нами откроется новый мир с лучшими условиями и более широкими путями развития, с надеждой на совершенство.Если бы душа умирала, то развитие мира должно было бы остановиться и совсем прекратиться, так как оно может совершаться, идти поступательно вперед только при сохранении ближайшей предшествующей ступени развития. Подобно тому, как никогда не мог бы образоваться мускул или нерв, если бы исчезла клетчатка; поскольку из простых элементов: кислорода, азота, углерода и водорода - не может образоваться прямым путем органическая ткань.Следовательно, смертность души мы могли и должны были бы допустить только в том случае, если считать ее самым высшим, что вообще может произвести природа. Но если мы не решаемся признать природу столь бедной силами и верим, что под сердцем великой художницы таится еще много невысказанного и необнаруженного - то можем смело утверждать бессмертие души. Ведь вместе с душой уничтожилась бы и вся возможность высшего развития мира, все равно как нельзя перебраться из Германии в Рим, не перейдя Альпы.Допущение же того, что для дальнейшего существования будут избраны только некоторые "аристократические" души ("обычные" же души, ничем особенным не выдающиеся, будут уничтожены, исчезнут бесследно) - это допущение обличает узость и ограниченность кругозора, неспособность возвыситься над ограниченными условиями и сферами нашей теперешней жизни.В великом Царстве Божием, обнимающем всех: и великих, и малых, и благородных, и безродных - найдут себе место и дело все - каждый будет на своем месте сообразно со своими силами и способностями. Ничто не останется без употребления, ничто не пропадет даром. В доме Небесного Владыки обителей много (Ин. 14:2). Выводя из мелочности и низменности большей части душ невозможность для них такого великого будущего и считая достойными его только избранные души, забывают, что душа наша, подобно богу Протею, часто является неузнаваемой и уничиженной под грязью и илом, но сокровенно, невидимо она обладает силой бессмертного божества, как поэтически указал Платон.Можно ли хоть одного человека, носящего на себе образ Божий, считать недостойным блаженной вечности, для которой он предназначен, если только он сам не втоптал в грязь своего человеческого достоинства? Да и тогда ему грозит опять-таки не уничтожение, невозможное для человека, а та же вечность, только нежеланная. Ренан говорит: "Что касается меня, я не вижу резона к тому, чтобы папуас был бессмертен" 53. Почему же это так?Отчего такое презрение и пренебрежение к папуасу? Ведь Царство Божие и боговидение обещано не возвышенному и развитому уму, а детской простоте и чистоте сердца. Простота и чистота сердца - это такое благодатное зерно, из которого может вырасти высокое и многоветвистое дерево духовной жизни и совершенства. Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство небесное. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5: 3, 8). Не везде первенство и превосходство принадлежит премудрым и разумным: его получают иногда младенцы (Мф. 11: 25).