Нравственное Богословие

В чем состоит сущность нравственности, или ее главное начало? Сущность нравственности должна объединять в себе те ее стороны, которые доселе найдены в ней. А в ней найдены свобода и закон, которые и должны совмещаться в нравственности. И те нравоучители, которые выставляют односторонне или свободу или закон, проповедуют неистинное начало нравственности. Мы приступим сперва с обозрения этого неистинного начала. Выставляющие на вид первым делом свободу, или изменчивое чувство, проповедуют эвдемонизм, или утилитаризм. В значении главного начала нравственности они ставят счастье в обычном смысле этого слова. По этой теории, деятельность человека должна быть направлена к его благоденствию, к счастью. Такое начало часто высказывается в философском и вообще естественном нравоучении. Но оно иногда встречается и в богословском нравоучении. Но христианину очень часто приходится предпочитать скорбные часы жизни часам веселым и привольным. Иногда бедствующего христианина мы невольно признаем более счастливым, чем иного благоденствующего. По слову Свящ. Писания, нам необходимо идти узкой дорогой и проходить тесными воротами (Матф. 7:13-14). Нам необходимо отвергнуться себя и взять крест свой (Матф.16:24). Мало того, не может быть побуждением к нравственности и обещанное вечное блаженство, т.е. нельзя сказать, что мы должны поступать согласно с волей Божией главным образом ради получения вечной награды. Такое побуждение было бы нечистым, своекорыстным, эгоистичным и эндемонистическим. Для избежания нечистоты нравственности другие нравоучители становятся на одностороннюю точку зрения закона, или божественной воли. Главным представителем этого направления является философ Кант. По его учению, сущность нравственности заключается исключительно в форме общего законодательства, а не в материи, или содержании. А формализм Канта переходит в деспотизм, так как закон не указывает никакого основания для своих повелений и совсем пренебрегает добровольным согласием человека с законом. Sie volo, sie jubeo - вот формула нравственного закона. Подобные мысли высказывались и в богословском нравоучении. Особенно резко выразил это Дунс Скотт и его последователи. Они говорят: Бог не потому хочет добра, что добро само по себе добро, а, наоборот, добро потому и добро, что его хочет Бог. И если бы Бог назвал добром противоположное тому, что называется добром, то мы его должны были бы признавать добром. Очевидно, здесь божественная воля представляется безосновательным произволом, и относится она насильственно к человеку. Но даже имея правильный взгляд на божественную волю, нельзя ограничиться только законодательной волей Божией. Спрашивается: в чем же состоит воля Божия, и на каком основании она одно предписывает, как добро, а другое отвергает и запрещает, как зло? Кроме того, для основания нравственности необходимо, чтобы объективная воля Божия была воспринята субъективной волей человека, и было бы согласие человека на исполнение воли Божией, чтобы она стала силой, влекущей человека. Истинная нравственность возможна только в форме свободы, она должна исходить из доброго сокровища сердца (Матф. 34:35). Иные богословы указывают на "совершенство", как на сущность нравственности. И в Свящ. Писании сказано: Будьте совершенны, как Отец ваш небесный совершен есть (Матф. 5:48). Но спрашивается: в чем же состоит совершенство? В чем состоит совокупность совершенства, по выражению апостола? (Кол. 3:14). Очевидно, идея совершенства есть идея формальная; но нам необходимо еще знать реальное содержание нравственности. Еще чаще указывают на "богоуподобление", как на начало нравственности. И в Свящ. Писании мы часто призываемся уподобляться Богу. Сотворил Бог человека именно для того, чтобы он сделался подобием Божиим. Но спрашивается: в каком случае мы уподобляемся Богу? В чем состоит сущность жизни Божией, которую мы должны воспроизводить в своей жизни?

Главное нравственное начало

На вопрос иудейского законника, какая большая заповедь в законе, Господь Иисус Христос отвечал: Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всей душой твоей, и всей мыслью твоей...и ближнего твоего, как самого себя: на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки (Матф. 22:36 и д.). И еще: Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас (Ин. 15:12). И апостол назвал любовь исполнением всего закона (Рим. 13:8-10). Весь закон в одном слове заключается: Люби ближнего твоего, как самого себя (Гал.5:14). Также названа любовь законом царским (Иак. 2:8). Чтобы показать, насколько необходима человеку любовь и насколько свойственна его жизни, достаточно сослаться на среду, в которую вступает новорожденный, и на всякий вид деятельности человека. Дитя, появляясь на свет, тотчас же окружается такой сильной любовью, что Господь сравнивает Свою любовь к человеческому роду с любовью матери к дитяти (Ис. 49:15, 66, 13). Обратив внимание также на человеческую деятельность, спросим: чем, главным образом, обеспечивается успех деятельности? Не иным чем, как любовью к своему делу. Чем бы мы ни занимались, прежде всего необходимо иметь любовь к предмету своих занятий. Так и в нравственной области. Все виды нравственной деятельности и христианские добродетели проистекают из любви. Что же такое истинная нравственная любовь? Прежде всего, она есть не только непроизвольное чувство, руководимое лишь силой воображения; нет, ей присуща и воля, руководимая разумом. Глубины воли - вот основание истинной любви. Потому-то такая любовь может быть присуща человеку, когда молчат чувства и его оставила сила воображения. В чем же состоит любовь? Она есть слияние моего собственного "я" с другим "я" и, одновременно, восприятие другого "я" в мое собственное "я". Но это единение двух существ не просто слияние и обезразличение, как выходит по учению мистиков; напротив, необходимое условие истинной любви состоит в том, чтобы любящие друг друга лица сохраняли каждый свою индивидуальность. Любящее лицо не теряет себя в любимом лице, а забывает себя в нем. В этом состоит тайна и высота любви и нравственной жизни, что человек может отказаться от себя ради другого лица и забыть себя в нем, но в то же время сохранить свое индивидуальное сознание и личное достоинство. Он может жить в другом лице, но все-таки эта жизнь и его личная жизнь. Следовательно, с самосообщением соединяется в любви и самоутверждение. Очевидно, что любовь, требующая слияние моего собственного "я" с другим "я", невозможна без самопожертвования, без самоотчуждения, весьма часто внушаемого нам Свящ. Писанием (Матф. 16:24). Другое лицо я ставлю целью, а себя превращаю в средство достижения этой цели. Но жертвуя собой, любящий обретает себя в другом, и притом обогащенным и возвышенным общей и более полной жизнью. Он следует Библейскому указанию: блаженнее давать, нежели принимать (Деян. 20:35). Он знает, что из всех благ, которыми человек обладает и какие можно уделить другому, самый лучший дар есть он сам, его личность (Рим. 13:8). На нем исполняется евангельское обетование: Потерявший душу свою ради Меня сбережет ее (Матф.10:39). Любимое существо, в свою очередь, отрекается от себя и жертвует собой, хочет восполнить себя, живя любящим его существом. Вообще, любовь требует взаимности и поэтому имеет награду в самой себе. Нельзя сказать, что любовь основывается на взаимности; сердце может сильно любить, не получая в ответ взаимности; но целью свою любовь имеет то, чтобы достигнуть взаимной любви, она имеет надежду, что ее поймут и ответят любовью же. Там где эта цель не достигается и надежда не сбывается, там любовь не может оставаться живой и деятельной. Но одно из свойств нравственной любви есть то, что она долготерпит, по выражению апостола, что она на все надеется (1 Кор. 13:4,7). Возможна и страждущая любовь. Следовательно, не напрасно и не противоестественно заповедует нам Евангелие любить и врагов (Мат.5:44; Лук. 6:35). Любя врагов, мы надеемся добром победить зло (Рим. 12:21) и ненавидящих нас сделать любящими, след., достигнуть цели любви: взаимности, гармонии, мира. В чем заключается основание любви, и где ее источник? Если мы любим друг друга, то основание нашей любви заключается в сродстве человеческой природы, и даже при индивидуальных различиях есть между нами существенная связь, скрытая в глубинах человеческого рода. В силу этой связи все люди составляют одно тело, по выражению ап. Павла, или "один город", - по выражению Зенона. Это кость от костей моих и плоть от плоти моей (Быт. 2:23): этими словами Адам выразил свой восторг при появлении Евы и любовь свою к ней, и как на основание своей любви, он указывает, что в ней видит ту же природу, какую носит в себе. Эту же мысль выражают слова Бытописателя: для человека не нашлось помощника, подобного ему (2:20). Следовательно, подобие составляет условие тесной связи или любви между существами. Но общая человеческая сущность, лежащая в основе их лиц и побуждающая ко взаимной любви, указывает на более общую сущность, всеобъемлющую, или божескую, лежащую в основании первой. Как человек есть подобие другого человека, от которого он родился, так все в совокупности человечество есть подобие своего Творца, и в силу этого подобия побуждается к любви Творца. В Свящ. Писании прямо говорится, что мы божеского рода (Деян. 17:20). Говорится также: сотвори Бог человека, по образу Божию сотвори его (Быт. 1:22). И еще: в Нем мы живем и движемся и существуем (Деян. 17:28). И, следовательно, источник любви есть Бог. Он и в Самом Себе, в Своей Собственной сущности есть вечная любовь: "Бог есть любовь", - говорит ап. Иоанн (4:8, 16). Сотворивши по любви мир, как Свое подобие, Бог обязал этим и человека любить Его, как свой первообраз. Любовь Божия есть первая любовь, а любовь наша есть вторая любовь. Потому говорит апостол: Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас (1 Ин. 4:19). Любовь Свою к миру Бог выразил в особенности ниспосланием Сына Своего для искупления человеческого рода. Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного (Ин. 3:16). В этом Божием действии выразился самым ясным образом существенный элемент любви - самопожертвование. Этот элемент должен характеризовать и нашу любовь к Богу. Мы должны отвергнуться и забыть себя, чтобы жить Богом и в Боге. Хотя забыть себя не значит потерять себя в Боге. Как в любви Божией к нам есть не только самопожертвование, но и самоутверждение, т.е. Бог не теряет Себя в мире, но спасает мир и прославляет Себя, так и в любви человека к Богу заключается не только самопожертвование, но и самосохранение, как следствие личной индивидуальности.

Бог есть высочайший, последний источник любви и неисчерпаемый источник жизни: человеку остается только черпать из этого изобильного источника, а это ему возможно только в том случае, если он любит Бога. Ибо только пребывающий в любви, в Боге пребывает, и Бог в нем пребывает (1 Ин. 4:16). Любовь есть нечто божественное в человеке, она есть, так сказать, самое человеческое из того, что есть в человеке, и самое божественное из того, что есть в Боге. Любовь к Богу обязывает нас и любить ближних, как подобие Божие, и вместе как средство научиться любить Бога, и доказывать свою любовь к Богу. Кто говорит: "Я люблю Бога", а брата своего ненавидит, тот лжец; ибо нелюбящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего (1 Ин. 4:20-21). В ближних мы любим Бога, и в Боге любим ближних. Здесь-то скрывается идея истинной гуманности. И человечество, т.е. царство ближних, шире и изобильнее единичного лица, след., перемещая себя , посредством любви, в человечество и живя его жизнью, единичное лицо обогащает и осчастливливает свою личную жизнь. Эгоист же, не выходя из самого себя, опять остается в своей узкой и бедной среде. Любовь не производит нивелирования или обезразличевания в среде членов общества; она есть начало, организующее общество, созидающее его из всех членов в одно великое и прекрасное тело, по словам ап. Павла (Еф. 4:15). Она не уничтожает положенных Богом различий в среде человеческого общества и не отрицает авторитета и почитания в среде общества, она каждому указывает свое место в историческом и общественном порядке; но в то же время она призывает всех членов общества ко взаимному услужению и помощи, требует, чтобы в каждом члене уважалась и почиталась богоподобная личность.

4. Побуждения к исполнению нравственного закона

На вопрос иудейского законника, какая большая заповедь в законе, Господь Иисус Христос отвечал: Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всей душой твоей, и всей мыслью твоей...и ближнего твоего, как самого себя: на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки (Матф. 22:36 и д.). И еще: Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас (Ин. 15:12). И апостол назвал любовь исполнением всего закона (Рим. 13:8-10). Весь закон в одном слове заключается: Люби ближнего твоего, как самого себя (Гал.5:14). Также названа любовь законом царским (Иак. 2:8). Чтобы показать, насколько необходима человеку любовь и насколько свойственна его жизни, достаточно сослаться на среду, в которую вступает новорожденный, и на всякий вид деятельности человека. Дитя, появляясь на свет, тотчас же окружается такой сильной любовью, что Господь сравнивает Свою любовь к человеческому роду с любовью матери к дитяти (Ис. 49:15, 66, 13). Обратив внимание также на человеческую деятельность, спросим: чем, главным образом, обеспечивается успех деятельности? Не иным чем, как любовью к своему делу. Чем бы мы ни занимались, прежде всего необходимо иметь любовь к предмету своих занятий. Так и в нравственной области. Все виды нравственной деятельности и христианские добродетели проистекают из любви. Что же такое истинная нравственная любовь? Прежде всего, она есть не только непроизвольное чувство, руководимое лишь силой воображения; нет, ей присуща и воля, руководимая разумом. Глубины воли - вот основание истинной любви. Потому-то такая любовь может быть присуща человеку, когда молчат чувства и его оставила сила воображения. В чем же состоит любовь? Она есть слияние моего собственного "я" с другим "я" и, одновременно, восприятие другого "я" в мое собственное "я". Но это единение двух существ не просто слияние и обезразличение, как выходит по учению мистиков; напротив, необходимое условие истинной любви состоит в том, чтобы любящие друг друга лица сохраняли каждый свою индивидуальность. Любящее лицо не теряет себя в любимом лице, а забывает себя в нем. В этом состоит тайна и высота любви и нравственной жизни, что человек может отказаться от себя ради другого лица и забыть себя в нем, но в то же время сохранить свое индивидуальное сознание и личное достоинство. Он может жить в другом лице, но все-таки эта жизнь и его личная жизнь. Следовательно, с самосообщением соединяется в любви и самоутверждение. Очевидно, что любовь, требующая слияние моего собственного "я" с другим "я", невозможна без самопожертвования, без самоотчуждения, весьма часто внушаемого нам Свящ. Писанием (Матф. 16:24). Другое лицо я ставлю целью, а себя превращаю в средство достижения этой цели. Но жертвуя собой, любящий обретает себя в другом, и притом обогащенным и возвышенным общей и более полной жизнью. Он следует Библейскому указанию: блаженнее давать, нежели принимать (Деян. 20:35). Он знает, что из всех благ, которыми человек обладает и какие можно уделить другому, самый лучший дар есть он сам, его личность (Рим. 13:8). На нем исполняется евангельское обетование: Потерявший душу свою ради Меня сбережет ее (Матф.10:39). Любимое существо, в свою очередь, отрекается от себя и жертвует собой, хочет восполнить себя, живя любящим его существом. Вообще, любовь требует взаимности и поэтому имеет награду в самой себе. Нельзя сказать, что любовь основывается на взаимности; сердце может сильно любить, не получая в ответ взаимности; но целью свою любовь имеет то, чтобы достигнуть взаимной любви, она имеет надежду, что ее поймут и ответят любовью же. Там где эта цель не достигается и надежда не сбывается, там любовь не может оставаться живой и деятельной. Но одно из свойств нравственной любви есть то, что она долготерпит, по выражению апостола, что она на все надеется (1 Кор. 13:4,7). Возможна и страждущая любовь. Следовательно, не напрасно и не противоестественно заповедует нам Евангелие любить и врагов (Мат.5:44; Лук. 6:35). Любя врагов, мы надеемся добром победить зло (Рим. 12:21) и ненавидящих нас сделать любящими, след., достигнуть цели любви: взаимности, гармонии, мира. В чем заключается основание любви, и где ее источник? Если мы любим друг друга, то основание нашей любви заключается в сродстве человеческой природы, и даже при индивидуальных различиях есть между нами существенная связь, скрытая в глубинах человеческого рода. В силу этой связи все люди составляют одно тело, по выражению ап. Павла, или "один город", - по выражению Зенона. Это кость от костей моих и плоть от плоти моей (Быт. 2:23): этими словами Адам выразил свой восторг при появлении Евы и любовь свою к ней, и как на основание своей любви, он указывает, что в ней видит ту же природу, какую носит в себе. Эту же мысль выражают слова Бытописателя: для человека не нашлось помощника, подобного ему (2:20). Следовательно, подобие составляет условие тесной связи или любви между существами. Но общая человеческая сущность, лежащая в основе их лиц и побуждающая ко взаимной любви, указывает на более общую сущность, всеобъемлющую, или божескую, лежащую в основании первой. Как человек есть подобие другого человека, от которого он родился, так все в совокупности человечество есть подобие своего Творца, и в силу этого подобия побуждается к любви Творца. В Свящ. Писании прямо говорится, что мы божеского рода (Деян. 17:20). Говорится также: сотвори Бог человека, по образу Божию сотвори его (Быт. 1:22). И еще: в Нем мы живем и движемся и существуем (Деян. 17:28). И, следовательно, источник любви есть Бог. Он и в Самом Себе, в Своей Собственной сущности есть вечная любовь: "Бог есть любовь", - говорит ап. Иоанн (4:8, 16). Сотворивши по любви мир, как Свое подобие, Бог обязал этим и человека любить Его, как свой первообраз. Любовь Божия есть первая любовь, а любовь наша есть вторая любовь. Потому говорит апостол: Будем любить Его, потому что Он прежде возлюбил нас (1 Ин. 4:19). Любовь Свою к миру Бог выразил в особенности ниспосланием Сына Своего для искупления человеческого рода. Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного (Ин. 3:16). В этом Божием действии выразился самым ясным образом существенный элемент любви - самопожертвование. Этот элемент должен характеризовать и нашу любовь к Богу. Мы должны отвергнуться и забыть себя, чтобы жить Богом и в Боге. Хотя забыть себя не значит потерять себя в Боге. Как в любви Божией к нам есть не только самопожертвование, но и самоутверждение, т.е. Бог не теряет Себя в мире, но спасает мир и прославляет Себя, так и в любви человека к Богу заключается не только самопожертвование, но и самосохранение, как следствие личной индивидуальности.

Бог есть высочайший, последний источник любви и неисчерпаемый источник жизни: человеку остается только черпать из этого изобильного источника, а это ему возможно только в том случае, если он любит Бога. Ибо только пребывающий в любви, в Боге пребывает, и Бог в нем пребывает (1 Ин. 4:16). Любовь есть нечто божественное в человеке, она есть, так сказать, самое человеческое из того, что есть в человеке, и самое божественное из того, что есть в Боге. Любовь к Богу обязывает нас и любить ближних, как подобие Божие, и вместе как средство научиться любить Бога, и доказывать свою любовь к Богу. Кто говорит: "Я люблю Бога", а брата своего ненавидит, тот лжец; ибо нелюбящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего (1 Ин. 4:20-21). В ближних мы любим Бога, и в Боге любим ближних. Здесь-то скрывается идея истинной гуманности. И человечество, т.е. царство ближних, шире и изобильнее единичного лица, след., перемещая себя , посредством любви, в человечество и живя его жизнью, единичное лицо обогащает и осчастливливает свою личную жизнь. Эгоист же, не выходя из самого себя, опять остается в своей узкой и бедной среде. Любовь не производит нивелирования или обезразличевания в среде членов общества; она есть начало, организующее общество, созидающее его из всех членов в одно великое и прекрасное тело, по словам ап. Павла (Еф. 4:15). Она не уничтожает положенных Богом различий в среде человеческого общества и не отрицает авторитета и почитания в среде общества, она каждому указывает свое место в историческом и общественном порядке; но в то же время она призывает всех членов общества ко взаимному услужению и помощи, требует, чтобы в каждом члене уважалась и почиталась богоподобная личность.

Виды побужденийРазрешив вопрос о начале христианской нравственности, мы также разрешили и вопрос о ее мотиве. Любовь к Богу и ближним - вот первый и самый чистый мотив к нравственной деятельности. Подобно тому, как, напр., занимающийся наукой, если любит ее, движим самыми чистыми побуждениями. Потому-то, чем выше существо по нравственному совершенству, тем более оно побуждается в нравственной жизни своей бескорыстной любовью к Богу и подобным себе существам. Так ангелы Божии побуждаются в своей жизни чистейшей любовью к Богу и подобным себе. Но человеку свойственно стремиться к покою, радости, счастью, и чем более он этого ищет в самой любви к Богу и ближним и проистекающих из нее делах, тем выше и совершеннее он в нравственном отношении. Занимающийся наукой чем более ее любит, тем более он в ней находит довольство, радость и счастье; и подобно этому Господь Иисус Христос говорит: Любящий Меня будет возлюблен Отцом Моим и Мы придем к нему и обитель у него сотворим (Ин. 14:21-23). Таким образом, любя Господа, душа имеет в самой себе Господа, предмет своих желаний и стремлений. Тогда человек имеет радость совершенную, о которой Господь Спаситель говорил ученикам Своим, преподавая им заповедь о любви, и о которой Он молился перед Своими страданиями небесному Отцу (Ин. 15:11;17:13). Послание к ефесянам ап. Павел заканчивает следующими словами: Благодать со всеми, неизменно любящими Господа нашего Иисуса Христа (6:24) - любящим Господа преподается Господь. Нравственный человек жаждет и будущей жизни на небе, но не потому, что он на нее смотрит, как на плату или награду за свои труды на земле (подобно слуге), а потому, что в будущей жизни он надеется достигнуть полной и неизменной любви к Богу и единения с Ним в силу этой любви, и откуда проистечет и плод его - вечное блаженство. Мы изобразили самый высший и чистый мотив к нравственной жизни. Но не все и не всегда побуждаются этим высоким мотивом. Так как любовь к Богу в нас далеко неполная, особенно в лицах, находящихся на низших степенях совершенства, то нам часто приходится побуждать себя к нравственной жизни иными мотивами, действующими на нас принудительно. Именно, с одной стороны, представлением воли Божией, требующей послушания, а с другой стороны памятью о ожидающих нас наказаниях или награды в зависимости от исполнения или неисполнения воли Божией. На этой точке зрения находятся, напр., несовершеннолетние учащиеся, принуждающие себя к занятию наукой и к хорошему поведению мыслью о приказании и об ожидающих их наказаниях или награде. Не только Ветхим Заветом, но и Новым мы часто побуждаемся к нравственной жизни указанием на эти мотивы. С одной стороны, здесь говорится: По примеру призвавшего вас Святого, и сами будьте святы во всех поступках. Ибо написано: Будьте святы, потому что Я свят (1 Пет.1:15-16). Ибо такова есть воля Божия (1 Пет.2:15), ибо то угодно Богу (1 Пет. 2:19); сия есть заповедь Божия, да веруем во имя Сына Его Иисуса Христа и любим друг друга, как Он заповедал нам (1 Ин. 3:23). С другой стороны, говорится: Бога бойтесь (1 Пет.2:17). Придет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими, и тогда воздаст каждому по делам его (Матф. 16:27). Что посеет человек, то и пожнет (Гал. 6:7). В частности: ищущие удовольствие в различных постыдных делах получат возмездие за беззаконие (2 Пет. 2:13). Открывается гнев Божий на всякое нечестие и неправду человеков (Рим. 1:18). Теснота и скорбь на всякую душу человека творящего злое (Рим.2:9). Конец служащих греху - смерть (Рим. 6:21-23;1:23). И наоборот: соблюдающий заповеди Божии войдет в жизнь (Матф. 19:17) и великим наречется в царствии Божием (Матф. 5:19). Кто не ослабеет, тот в свое время пожнет (Гал. 6:9), - труд его не будет тщетен перед Господом (1 Кор. 15:58). Подвизающимся добрым подвигом соблюдается венец правды (2 Тим. 4:7-8). Даже напоивший жаждущего чашей воды во имя Христово не потеряет своей награды (Мар. 9:41). Кратковременное легкое страдание верующего и праведного человека производит в безмерном преизбытке вечную славу (2 Кор. 4:17). Или кому неизвестно ублажение Господом Спасителем в нагорной беседе смиренных, сокрушенных, кротких и т.д. (Матф. 5:3 и д.). Каждому известно и изображение в Евангелии вечного мучения грешников и вечного блаженства праведников. А самое низшее побуждение к нравственной жизни состоит в принуждении себя к ней не ради духовных и вечных благ, а ради чувственных и временных - земных. Но и это побуждение не исключено совсем Свящ. Писанием. Особенно в Ветхом Завете богоизбранный народ часто побуждался Моисеем и пророками к верному служению Богу и к исполнению своих обязанностей указанием на ожидающее его в этом случае земное благополучие. И в Новом Завете говорится, что ищущим царствия Божия и правды Его все земное само собой присоединится (Матф. 6:33). Всякий, кто оставит домы или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную (Матф.19:29). Благочестие на все полезно, имея обетование жизни настоящей и будущей (1 Тим. 4:8). А людям злым предвозвещается стеснение, разорение и разрушение до основания их благосостояния (Лук. 19:42-44).5. Действия человека-христианинаРазрешив вопрос о начале христианской нравственности, мы также разрешили и вопрос о ее мотиве. Любовь к Богу и ближним - вот первый и самый чистый мотив к нравственной деятельности. Подобно тому, как, напр., занимающийся наукой, если любит ее, движим самыми чистыми побуждениями. Потому-то, чем выше существо по нравственному совершенству, тем более оно побуждается в нравственной жизни своей бескорыстной любовью к Богу и подобным себе существам. Так ангелы Божии побуждаются в своей жизни чистейшей любовью к Богу и подобным себе. Но человеку свойственно стремиться к покою, радости, счастью, и чем более он этого ищет в самой любви к Богу и ближним и проистекающих из нее делах, тем выше и совершеннее он в нравственном отношении. Занимающийся наукой чем более ее любит, тем более он в ней находит довольство, радость и счастье; и подобно этому Господь Иисус Христос говорит: Любящий Меня будет возлюблен Отцом Моим и Мы придем к нему и обитель у него сотворим (Ин. 14:21-23). Таким образом, любя Господа, душа имеет в самой себе Господа, предмет своих желаний и стремлений. Тогда человек имеет радость совершенную, о которой Господь Спаситель говорил ученикам Своим, преподавая им заповедь о любви, и о которой Он молился перед Своими страданиями небесному Отцу (Ин. 15:11;17:13). Послание к ефесянам ап. Павел заканчивает следующими словами: Благодать со всеми, неизменно любящими Господа нашего Иисуса Христа (6:24) - любящим Господа преподается Господь. Нравственный человек жаждет и будущей жизни на небе, но не потому, что он на нее смотрит, как на плату или награду за свои труды на земле (подобно слуге), а потому, что в будущей жизни он надеется достигнуть полной и неизменной любви к Богу и единения с Ним в силу этой любви, и откуда проистечет и плод его - вечное блаженство. Мы изобразили самый высший и чистый мотив к нравственной жизни. Но не все и не всегда побуждаются этим высоким мотивом. Так как любовь к Богу в нас далеко неполная, особенно в лицах, находящихся на низших степенях совершенства, то нам часто приходится побуждать себя к нравственной жизни иными мотивами, действующими на нас принудительно. Именно, с одной стороны, представлением воли Божией, требующей послушания, а с другой стороны памятью о ожидающих нас наказаниях или награды в зависимости от исполнения или неисполнения воли Божией. На этой точке зрения находятся, напр., несовершеннолетние учащиеся, принуждающие себя к занятию наукой и к хорошему поведению мыслью о приказании и об ожидающих их наказаниях или награде. Не только Ветхим Заветом, но и Новым мы часто побуждаемся к нравственной жизни указанием на эти мотивы. С одной стороны, здесь говорится: По примеру призвавшего вас Святого, и сами будьте святы во всех поступках. Ибо написано: Будьте святы, потому что Я свят (1 Пет.1:15-16). Ибо такова есть воля Божия (1 Пет.2:15), ибо то угодно Богу (1 Пет. 2:19); сия есть заповедь Божия, да веруем во имя Сына Его Иисуса Христа и любим друг друга, как Он заповедал нам (1 Ин. 3:23). С другой стороны, говорится: Бога бойтесь (1 Пет.2:17). Придет Сын Человеческий во славе Отца Своего с Ангелами Своими, и тогда воздаст каждому по делам его (Матф. 16:27). Что посеет человек, то и пожнет (Гал. 6:7). В частности: ищущие удовольствие в различных постыдных делах получат возмездие за беззаконие (2 Пет. 2:13). Открывается гнев Божий на всякое нечестие и неправду человеков (Рим. 1:18). Теснота и скорбь на всякую душу человека творящего злое (Рим.2:9). Конец служащих греху - смерть (Рим. 6:21-23;1:23). И наоборот: соблюдающий заповеди Божии войдет в жизнь (Матф. 19:17) и великим наречется в царствии Божием (Матф. 5:19). Кто не ослабеет, тот в свое время пожнет (Гал. 6:9), - труд его не будет тщетен перед Господом (1 Кор. 15:58). Подвизающимся добрым подвигом соблюдается венец правды (2 Тим. 4:7-8). Даже напоивший жаждущего чашей воды во имя Христово не потеряет своей награды (Мар. 9:41). Кратковременное легкое страдание верующего и праведного человека производит в безмерном преизбытке вечную славу (2 Кор. 4:17). Или кому неизвестно ублажение Господом Спасителем в нагорной беседе смиренных, сокрушенных, кротких и т.д. (Матф. 5:3 и д.). Каждому известно и изображение в Евангелии вечного мучения грешников и вечного блаженства праведников. А самое низшее побуждение к нравственной жизни состоит в принуждении себя к ней не ради духовных и вечных благ, а ради чувственных и временных - земных. Но и это побуждение не исключено совсем Свящ. Писанием. Особенно в Ветхом Завете богоизбранный народ часто побуждался Моисеем и пророками к верному служению Богу и к исполнению своих обязанностей указанием на ожидающее его в этом случае земное благополучие. И в Новом Завете говорится, что ищущим царствия Божия и правды Его все земное само собой присоединится (Матф. 6:33). Всякий, кто оставит домы или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную (Матф.19:29). Благочестие на все полезно, имея обетование жизни настоящей и будущей (1 Тим. 4:8). А людям злым предвозвещается стеснение, разорение и разрушение до основания их благосостояния (Лук. 19:42-44).А. ДобродетельПроявления человеческой воли, согласные с божественной волей и произрастающие из любви к Богу и ближнему, называются добрыми, или добродетельными, а не согласные с законом и происходящие из эгоизма и самолюбия называются злыми, или греховными, - грехом. Таким образом, слово "добродетель" равносильно со словом нравственность, а слово "грех" равносильно слову безнравственность. След., свойства добродетели те же, что и нравственности, а именно - свобода и законность; а одушевляющее начало в добродетели есть любовь. Но человеческая свобода сама по себе недостаточна для исполнения нравственного закона и одушевления искренней любовью к Богу; в том состоит отличие христианской добродетели от языческой, что в первой содействует благодать Божия. О благодати в отношении ее к нравственной деятельности уже отчасти упоминалось и будет еще речь впереди, а сейчас ограничимся только некоторыми замечаниями о добродетели. В древнее время спрашивали: одна ли добродетель или их много? Изучима ли добродетель или нет? Стоики утверждали, что добродетель одна. Они говорили, что кто имеет одну добродетель, тот имеет и остальные добродетели, потому что все они теснейшим образом связаны. Добродетель, действительно, одна, если иметь в виду единство действующей воли, закона деятельности и характера, вырабатываемого нравственной деятельностью. Потому и выразился ап. Иаков: Кто соблюдает весь закон и согрешит в одном чем-нибудь, тот становится виновным во всем (2:10). Почему? Потому, что согрешивший в одном повреждает единство своей воли, разрушает целость нравственного своего характера, преступает единый закон и единую святую волю Законодателя (Иак. 2:11). Но добродетелей много, если принять во внимание множество различных предметов человеческой деятельности, множество сторон и моментов, переживаемых человеком в своем усовершенствовании. С этой точки зрения, добродетель дробится. В одном отношении человек может быть более добродетельным, в другом - менее, или даже порочным; один только начинает добродетельную жизнь, и его добродетели еще слабы, разрознены и немногочисленны, а другой уже усовершенствовался, и его добродетели крепки, полны и закончены. Единая, по существу, добродетель раздроблена до крайности у католических богословов, особенно у казуистов и иезуитов. В этом отношении они противоположны стоикам. Изучима ли добродетель? Сократ считал ее изучимой, но он смешивал добродетель со знанием. Аристотель справедливо ему заметил, что кроме знания есть в добродетели упражнение и привычка. Действительно, насколько в добродетели есть знание, а именно - знание правил деятельности и обстоятельств ее, настолько она изучима, и, таким образом, родители и учителя могут прямо сообщать детям и ученикам добродетель. Но насколько добродетель есть упражнение и привычка, настолько она неизучима, т.е. непередаваема из книг и уст учителей и родителей, ее нужно приобретать каждому для себя. А это главное в добродетели.Б. Грех. Понятие о грехе, порок