Православное дело: милосердие матери Марии (Скобцовой)

В своём докладе я хочу по возможности опереться на выступления и записи самой матери Марии и исключить какие-либо наслоения из области фантастической романтики, которые в своё время исказили образ матери Марии в Советском Союзе. В равной степени в эмиграции её деятельность и образ были также преподнесёны в несколько "искривлённом" виде. Жизнь этой замечательной женщины была разрублена пополам на две части: первая половина это Россия, до эмиграции, вторая часть - исход в 1921 году, жизнь в эмиграции, во Франции, с Россией в сердце. Важно отметить, что Елизавета Юрьевна (Скобцова по второму браку) уезжает в эмиграцию уже вполне созревшей личностью, а следовательно с огромным интеллектуальным багажом, политически совершенно определившихся взглядов и духовно (я бы сказала даже душевно) подготовленной к монашескому пути, который уже наметился в России.

Я не совсем разделяю мнение некоторых исследователей жизни м. Марии, которые считают, что решением вступить на путь монашества, была смерть её маленькой дочери Насти. На мой взгляд всё гораздо глубже, а не поверхностно импульсивно. Хотя сама мать Мария обладала характером бурным, увлекающимся и многие её близкие по "Православному делу" друзья отмечали в ней черты человека увлекающегося и часто безрассудно кидающегося в неизвестность. Смерть Насти, скорее была той песчинкой, которая перевесила и окончательно определила её путь, сомнения и поиск продолжались до 1932 года, когда она приняла монашеский постриг.

По пути милосердия (а само слово прекрасно, оно ведь составлено из милости сердца или сердечной милостыни) почти сто лет шёл весь русский народ, интеллигенция, дворянство и купечество, вплоть до 1917 года. На милосердии к ближнему и вере в Бога была воспитана лучшая часть русского общества. Все больницы, приюты, сельские школы, помощь неимущим, благотворительность в самом широком смысле - стали традицией в России. Мать Мария - целиком отражение этого явления и более того, она достигла наивысшего духовного расцвета потеряв страну.

Эмиграция людей часто не объединяет, а ожесточает и размежевывает. В условиях первой эмиграции (как её принято называть) людей выброшенных в пустоту и нищету, было не сотни, а сотни тысяч. Надо сказать, что эмиграция русская была разнообразно сословно, то есть были совсем простые и малообразованные люди, была аристократия и были интеллектуалы, писатели, художники, артисты, духовенство. Но все эти слои находились в бедственном материальном положении. Ведь русские люди бежали от пули, от большевистских расстрелов, пересекали страны (Сербия, Турция, Чехия, Германия, Франция...) по дороге если и удалось что то сохранить из своих сбережений и ценных вещей всё тратилось и продавалось. Редко кто из прибывающих на Запад, мог заработать себе на жизнь своей настоящей специальностью, если таковая была. Расхожий образ русского эмигранта, кстати внедрённый советской пропагандой, это русский князь - шофёр парижского такси. Были конечно и такие, но большинство из тех кто знал иностранные языки (а в среде интеллигенции и аристократии их было большинство), всё-таки устраивались или гувернёрами в богатые дома, или манекенщицами в Дома Мод, снимались в кино, шли во французскую армию, поступали в Сорбонну, Университет и получали французские дипломы. Со временем жизнь устраивалась, кто- то адаптировался, но многие терпели страшное бедственное положение, превращались в бездомных бродяг, спивались, сходили с ума...

Семья Скобцовых приехала из Сербии в Париж в январе 1924 года. Выезжали они из России в эмиграцию в 1920 г.в продолжении этого долгого пути в Тифлисе у них родился сын Юрий, а в Сербии в 1922 г. родилась Настя.

В эмигрантской анкете, которую заполняла Е.Ю. в строке профессия, ею было написано "рисование". А у Даниила Ермолаевича, была специальность "политического лидера казачества" - так что профессией это было назвать трудно, но тем не менее он активно включился в общественную деятельность в среде казаков-эмигрантов в Париже. А для того, чтобы прокормить семью он устроился... шофёром такси. Семья с трудом пыталась сводить концы с концами, Елизавета Юрьевна зарабатывала росписью тканей, шитьём и изготовлением кукол, она на этом навсегда испортила себе глаза. Но конкуренток у неё было масса, русские женщины в Париже были известны своим мастерством рукоделия и вышивки, платили за этот неблагодарный труд очень мало.

Личность Елизаветы Юрьевны настолько связана с эпохой в которой она воспиталась и выросла, что нельзя о ней сказать будто она "человек на все времена", которому можно подражать во всём, в наше время. Мы можем восхищаться только её силе духа, смелости и даже безрассудности с которой она кидалась в пропасть неизвестности ради достижения и нахождения истинного решения. Её внутренний огонь опалял окружающих, а многие говорили, что когда она входила в комнату, то будто заполняла собой всё пространство. Так и в деле помощи ближнему, в милосердии, в строительстве домов для бедных и больных, открытии храмов - сила её личности и вера в то что она сумеет довести начатое до конца, заражал её помощников. Она ведь всё делала своими руками для своих приютов - и полы мыла, и стены возводила и храмы расписывала и пищу готовила... Судьба матери Марии во многом похожа на судьбу России 20-го века. Революция расколола страну и выбросила из России лучших её сынов и дочерей, русские люди потеряли свою родину, православие, веру в Бога и доброту к ближнему. Мать Мария в условиях этой безнадёжности душ и отчаяния сердец нашла силы, спасать людей словом и делом.Жизнь матери Марии состоит из трагических этапов и я бы сказала даже роковых ударов, но и много раз ей спасительно везло. Вот и с началом своей второй жизни, ей повезло - она оказалась в эмиграции в Париже. Воспитанная в России на немецкой и французской философии 19го века, увлечённая левыми "прогрессивными" идеями, модными и распространёнными в то время настолько, что у многих в убеждениях и взглядах стиралась грань между христианством и коммунизмом (то что произошло кстати с Н.Бердяевым), потрясённая и не принявшая первую революцию, но увлечённая октябрьским восстанием, ставшая членом эсеровской партии и активно работающая при новых властях, Е.Ю. была мучима и раздираема поиском идей справедливости на Земле. Кто тогда из русских не был затянут в этот омут и чем это обернулось для России мы теперь знаем на собственной истории. Она была ученицей Серебрянного века, как губка впитавшая в себя идеи Вл.Соловьёва, свободу поэтического слова А.Блока, услышавшая раскаты грядущего Апокалипсиса в гражданской войне и конечно предчувствующая свой мученический конец. Во многих своих текстах написанных живым, темпераментным (и я бы сказала горячим языком), слышится её голос, оклик, призыв к нам оглянуться вокруг и задуматься о страшных грехах, бездне безбожия и Голгофе на которую взошло человечество в 20 веке. Очень рано она почувствовала своё предназначение и судьбу и как это бывает у Святых, она пророчила свою гибель! В Париже, началась её вторая жизнь, но первая служила именно фундаментом, богатым, неисчерпаемым источником.В парижской эмиграции она встретилась со своими единомышленниками и старыми друзьями. А жить без общения с близкими по духу людьми было просто невозможно и как бы не тяжела была рутинность и бедность Елизавета Юрьевна шла по пути предначертанному. Вопреки всему она продолжала писать статьи, стихи, читать лекции и ... учиться. Могу предположить, что творчество было для неё как молитва и спасение в самые трудные моменты жизни. Даже в лагере, в атмосфере нечеловеческих условий, больная и конечно знавшая о своей смерти мать Мария продолжала творить, вышивать икону.* * *В январе 1923 года из России была выслана большая группа интеллигенции, среди них был и Н. Бердяев. С 1925 года он возглавил в Парижском Православном Богословском институте кафедру догматического богословия. Его выступления привлекали слушателей и вызывали огромный интерес, часто во время лекций возникали споры, обсуждения. Елизавета Юрьевна стала вольнослушательницей Богословского Институт. В том же 25 году состоялось освящение храма Сергиевского Подворья, во главе всего стоял митрополит Евлогий (Георгиевский). Атмосфера Православного Богословского института, в которую она окунулась, совершенно её преобразила, мучившие вопросы стали находить ответы, появились единомышленники, будто новую жизнь она начала сблизившись с чутким наставником и ставшим её духовником о. Сергием Булгаковым. Она высоко ценила Булгакова-богослова, но сейчас она ещё больше оценила Булгакова-иерея. В те годы статьи и философские размышления, написанные Е.Ю. были пронизаны влиянием идей отца Сергия. Он остался на всю жизнь её советчиком.Франция двадцатых годов, оправлялась после тяжелейших ран первой мировой войны и экономически набирала обороты. Те кто из эмигрантов помнит то время не из книг, все говорят, что Франция вплоть до мирового кризиса 1929 года жила на подъеме и даже весело, но конечно эта атмосфера в малой степени касалась русской эмиграции. Социальная защита и помощь неимущим, а тем более эмигрантам, только начинала обретать конкретные действия. Было страховое обеспечение по болезням, но это было частное страхование, которое могли себе позволить люди работающие и откладывающие деньги на случай болезни или госпитализации. Люди без работы, без дипломов и профессий не могли рассчитывать на социальную помощь от государства. Первая русская эмиграция (впрочем как и другая) могла занять место только среди наименее квалифицированной части... пролетариата, то есть совершенно "люмпенизироваться", что и произошло почти со всеми слоями русского общества. Более того, по сравнению с французским рабочим, русский эмигрант мог рассчитывать на мизерный заработок и даже получив работу он никогда не был уверен, в завтрашнем дне, при малейшем промышленном кризисе предприятия он первый увольнялся. Конечно это жестокое социальное неравенство, тяжело сказывалось на морально-психическом состоянии людей. Это унижение было даже двойное, так как многие из эмигрантов обладали специальностями, и общественно- политическим положением, "весом", в России, но всё это было совершенно непереносимо "автоматически" на Запад. Нужно было всё начинать с нуля, проходя круги ада унижений, просьб и нищеты.Елизавета Юрьевна, с тремя детьми, мужем и матерью, оказалась в самой гуще событий и переустройства жизни. Софья Борисовна Пиленко (урож. Делоне) - её мать, всю жизнь оставалась опорой, поддержкой и стержнем семьи. Даниил Ермолаевич в равной степени(даже после развода) был помощником и деятельным участником во всех начинаниях Е.Ю. Счастье, что они были окружены в Париже близкими по духу и деятельности людьми.