Возможно, во многом этот фактор связан с американским влиянием, а точнее, с влиянием философии потребления. Если вспомнить в двух словах эту философию, то сведется она к следу­ющему: чем больше потребляет каждый инди­вид, тем больше становится товарно-денежный оборот страны, тем лучше развивается экономи­ка страны, тем богаче становится страна, тем лучше живется каждому отдельному индивиду. То есть чем чаще ты покупаешь новые машины, тем больше производится машин, тем больше людей получают деньги за производство машин, тем богаче они становятся и тем больше машин имеют возможность покупать.

Именно такой выход нашла для себя Амери­ка, оказавшись когда-то в экономической деп­рессии. И с тех пор каждый уважающий себя американец покупает определенное количество товаров за определенный промежуток времени, одним словом, по-честному играет в эту филосо­фию потребления.

Какие-то близкие идеи начали витать в воз­духе и в нашей стране. Эти принципы интересно формулирует писатель Виктор Пелевин: чело­век в экономике воспринимается как клетка, которая поглощает и выбрасывает деньги. По­глощает он деньги, «чтобы уничтожить страда­ние от конфликта между образом себя и обра­зом идеального «сверх-я», создаваемого рекла­мой. Заметим, что дело не в вещах, которые можно купить за деньги, чтобы воплотить это идеальное «я», — дело в самих деньгах. Дей­ствительно, многие миллионеры ходят в рванье и ездят на дешевых машинах — но, чтобы по­зволить себе это, надо быть миллионером. Ни­щий в такой ситуации невыразимо страдал бы от когнитивного диссонанса, поэтому многие бед­ные люди стремятся дорого и хорошо одеться на последние деньги». Поглотив деньги, клетка на­чинает выделять их, «чтобы испытать наслаж­дение при совпадении упомянутых выше обра­зов». «Поскольку два описанных действия — поглощение денег и их выделение — противо­речат друг другу, (...) то выделение денег проис­ходит в скрытой форме, и человек всерьез счи­тает, что удовольствие связано не с самим актом траты денег, а с обладанием тем или иным пред­метом. Хотя очевидно, что, например, часы за пятьдесят тысяч долларов как физический объект не способны доставить человеку большее удо­вольствие, чем часы за пятьдесят, — все дело в сумме денег»57.

«Время — деньги», это от лукавого. Время есть начало святой вечности, сокровище неоце­нимое. Во всех земных делах и в самом времени открывается безграничный простор, обращен­ный к небу... Мгновение во благодати дороже тысячелетий: Люди все богачи, даже если им осталось земного времени только для одного покаянного вздоха (архиеп. Иоанн Сан-Фран-цисский (Шаховской).

Многие психологи говорят о любви к трате денег как о психической зависимости, которая во многом сходна с зависимостью от наркотиков. Заметьте, как это засасывает. Стоит пожить не­которое время привольно, и уже так тяжело оказывается вернуться к скромному образу жизни. И совершенно непонятно, куда же эти деньги уходят. Вроде бы и не покупаешь ничего особенного. Ну, вот сегодня пообедал в рестора­не, а вчера пылесос для машины приобрел, а позавчера — цветы подруге. И куда только день­ги деваются?

Да даже бывает, не на себя деньги тратишь, а на друзей и подруг. То вечеринку устроишь, то прием, то кому-то подарок купишь. И испыты­

_______________________________ ваешь от этого огромное удовольствие, при­нимая эти свои жесты за проявления щедрости. На самом же деле нередко мотивы такого пове­дения заключаются совсем в другом. Во-первых, здесь выражается стремление «быть хорошим» и даже где-то покупать чужую любовь. Во-вто­рых, все та же расточительность, которая не имеет с щедростью ничего общего, поскольку щедрость — это добродетель, а расточитель­ность — это проявление страсти. Разницу не всегда просто увидеть. Но можно попробовать наметить некоторые различия в ощущениях. Во-первых, щедрость предпочитает действо­вать скрыто, тайно, так, чтобы «правая рука не ведала, что делает левая», и так, чтобы прини­мающий дар не знал, от кого дар этот исходит. Щедрость не ждет благодарности или восхище­ния. Щедрость дает тому, кто просит, а не тому, кто милее сердцу. Щедрость происходит от со­страдательности и любви к ближнему, а расточи­тельность — от тщеславия и самолюбия. Пришедши же, одна бедная вдова поло­жила две лепты, что составляет кодрант. Подозвав учеников Своих, Иисус сказал им: истинно говорю вам, что эта бедная вдова положила больше всех, клавших в сокровищ­ницу; ибо все клали от избытка своего, а она от скудости своей положила все, что имела, все пропитание свое (Мк. 12; 42—44). Одним словом, наша любовь делать подар­ки, как правило, к щедрости имеет очень отда­ленное отношение, хотя и является своеобразным антиподом жадности. Присвоение чужого, лихоимство, воров­ство — желание взять то, что тебе не принадле­жит. Грехи эти, очень близкие по сути своей, различаются в основном степенью тех уступок, на которые идет наша совесть. Так, присвоение чужого — самая низкая степень, самая слабая, лихоимство — средняя, а воровство — самая высокая. Мы все прекрасно понимаем, что значит украсть. Воровство не только грех, но и юри­дическое преступление. И все же для право­славного человека украсть — это не только организовать вооруженное нападение на су­пермаркет. Воровством можно также назвать массу мелких поступков, которые мы так часто совершаем.