Такие случаи в наш век составляют большой соблазн, и так как совершенно невозможно в них отрицать эпидемию, то обращаются для многих в самый беспокойный вопрос. Все эти самоубийства я, конечно, объяснять не возьмусь, да и, разумеется, не могу, но зато я твердо убежден, что в большинстве своем, прямо или косвенно, эти самоубийцы покончили с собой из-за одной и той же духовной болезни - от отсутствия высшей идеи существования в их душе.

В этом смысле наша индифферентность, эта современная русская болезнь, истерзала все души. Право, у нас теперь иной даже молится и церковь ходит, а в бессмертие своей души не верит. То есть не то что не верит, а просто об этом никогда не думает. А между тем только из этой веры выходит весь высший смысл и значение жизни, выходит желание жить. О, повторяю, есть много охотников жить без всяких идей и без всякого высшего смысла, жить просто животной жизнью.

Однако есть многие, - и что всего любопытнее - с виду может быть, грубые и порочные натуры, душа которых (а они об этом даже и не подозревают), давно уже тоскует по высшим целям и значению жизни. Такие не успокоятся на любви к кулебякам, красивым рысакам, разврату, чинам, власти, поклонению подчиненных, швейцарам у дверей домов. Такой застрелится вроде бы не из-за чего, а на самом деле от тоски, хотя и бессознательной, по высшему смыслу жизни, не найденному им нигде.

Глядя на подобных людей, разумеется, трудно по-верить, что они покончили с собой из-за тоски по высшим целям жизни. "Да они ни о каких целях совсем и не думали, они ни о чем таком никогда и не говорили, а только делали гадости", - вот общее мнение.

Что ж, пусть не заботились и делали гадости. Кто знает, какими сложными путями в жизни общества эта высшая тоска передается душе и заражает ее? Идеи летают в воздухе, но непременно по законам. Они живут и распространяются по законам слишком трудно для нас уловимым. Они заразительны, и знаете ли вы, что в общем настроении жизни иная идея, забота или тоска, доступная лишь высокообразованному и развитому уму, может вдруг передаться почти малограмотному существу, грубому, ни о чем подобном никогда не заботившемся прежде и вдруг заразить его душу своим влиянием?

Мне, пожалуй, укажут на то, что в наш век убивают себя даже дети или молодежь, которая в силу возраста еще не испытала жизни. А у меня именно есть тайное убеждение, что наша молодежь страдает и тоскует от отсутствия высших целей в жизни. В наших семьях о высших целях жизни почти и не упоминается, а об идее бессмертия не только уже не думают, но даже слишком часто относятся к ней скептически, причем высказывают свои мысли при детях, да еще, пожалуй, с нарочитым назиданием... Наше юное поколение обречено само отыскивать себе идеалы и высший смысл жизни. Наша молодежь поставлена в такие условия, что абсолютно нигде не находит никаких указаний на высший смысл жизни. От наших умных людей и вообще от своих руководителей она может заимствовать в наше время, повторяю, скорее лишь скептический взгляд, а не что-либо положительное, во что можно верить, что уважать, обожать, к чему стремиться.

Между тем именно это так нужно, так необходимо для молодежи, именно этого она жаждет и жаждала везде и всегда! А если бы и смогли и были еще в силах ей передать что-нибудь из правильных указаний в семье или в школе, то опять-таки и в семье, и в школе (конечно, не без некоторых исключений) слишком стали к этому индифферентны из-за множеством иных, практически и по-современному интересных задач и целей". 65

Мы дали выше общее понятие о пессимистической философии Шопенгауэра. Несмотря на очевидные противоречия между пессимистическим характером этой философии и духом христианской религии, Шопенгауэр старается доказать тесное и внутреннее родство глубокого пессимизма своей философии с духом христианской религии. Христианская религия и философия Шопенгауэра противоположны друг другу, как свет и тьма, как жизнь и смерть. Пессимизм Шопенгауэра уничтожает и делает невозможным всякий положительный подъем духа, парализует всякое стремление к развитию и совершенствованию личности, убивая в самом зародыше всякое желание живой и плодотворной деятельности.Христианская религия, напротив, имеет за собой то величайшее преимущество, что дает стимул для энергичной нравственной деятельности, направленной как на самоусовершенствование и образование самого себя, так и на пользу других и даже всего человечества. Христианское учение, отвращаясь от зла и греха, прозывающего человеческую жизнь, проникнуто живой любовью к жизни и надеждой на ее улучшение и улучшение нравственного состояния человека. Но кроме этого христианское учение, имеет в своей основе идею бессмертия каждого человека и идею вечной небесной жизни, где наступит истинное Царство Божие и где для праведников всякие болезни и печали сменятся райским блаженством.Представление этой небесной жизни, в которой каждому будет воздано по земным заслугам, действительно, дает новый величайший стимул для нравственной деятельности на пользу других и для собственного образования. Потому что благодаря этому представлению каждый человек должен иметь в виду не только устройство более счастливой жизни здесь, на земле, но и приобретение благ жизни будущей. Идея бессмертия каждого человека, вместе с живой верой в личного Бога, заключая в себе сильное побуждение к постоянной активной деятельности, служит вместе с тем самым лучшим моральным средством против самоубийства.Всякая попытка самоубийства должна уничтожаться в виду того представления, что самоубийство уничтожает не только тело человека, но и бессмертный, индивидуальный дух его, который, по разрешении от тела, перейдет в вечность и некогда снова воссоединится с тем же телом, хотя и измененным. Будучи снова восстановлен в своей полной индивидуальности, состоящей из тела и души, самоубийца даст тогда отчет не только за свое нравственное поведение на земле, но и за насильственное прекращение своей земной жизни посредством самоубийства.И, следовательно, освобождая себя посредством самоубийства от временных страданий, человек подвергает себя наивеличайшему страданию в жизни будущей, вечной. С другой стороны, если в человеке есть живая вера в бытие личного Бога, пекущегося о Своем творении, отзывающегося на его моления и просьбы и направляющего его к благой цели, то всякая мысль о самоубийстве уничтожается в самом своем зародыше, какие бы гнетущие бедствия ни испытывал человек.В земной жизни человека, вследствие неравномерного распределения между людьми жизненных благ и радостей, на самом деле встречаются иногда такие люди, на долю которых выпадает много скорбей. В этих случаях самым действенным моральным средством, предотвращающим уныние, порой влекущее за собой самоубийство, служит молитва, имеющая величайшее и удивительно облегчающее влияние на душу в минуту постигающих ее скорбей и невзгод. Всем несчастным, всем труженикам и людям, обремененным тяжкой жизненной ношей мы не находим дать никакого лучшего совета, как прибегать по возможности чаще и усерднее к молитве, данной нам Самим Господом Иисусом Христом в то время, когда Он жил на земле, не имея где преклонить главы.В минуту жизни трудную