Израиль был самым крупным островом монотеизма в море языческого мира. Поэтому библейская заповедь, на которую ссылаются иконоборцы (2-я заповедь синайского десятисловия о запрещении поклоняться, как Богу, космосу и его атрибутам, тому, что существует в материальном пространстве на земле, в воздухе и морских безднах), направлено к тому, чтобы защитить и оградить Израиль от язычества. Но эта заповедь не запрещает священных изображений, т. к. сама скиния (походная церковь, которую видел Моисей в пророческом вдохновении на Синае) и Иерусалимский храм, построенный по Божественному повелению, являлись символическим изображением духовного мира и местом пребывания Божества.

Если язычники сливали символ с символизируемым и образ с первообразом в своей космической религии - учении о единосущии божества и мира, то иконоборцы представляли материю и дух изолированно друг от друга, разделенными непроходимой пропастью.

Этим они уничтожали один из главных догматов христианства - учение о преображении земли и неба, материального мира, вещества и тела. Апостол Петр пишет: "Земля и небо сгорят в огне, но не уничтожатся; будет новая земля и новое небо", - преображение мира.

Иконоборчество стоит на позициях спиритуалистического монизма: между духовной и материальной сферами нет сходства, значит невозможно общение, материя не может отражать и изобразить реалию духовного мира. Здесь иконоборцы сводят изображение к зеркальному отражению, игнорируя и обходя молчанием другой вид изображения - символ и символический образ. Для иконоборца всякое изображение - это профанация. Для них материя нечто временное и наносное, то, что подлежит уничтожению.

Иконопочитание видит в мироздании стройную систему образов и символов, как бы тень Божественного бытия. Сын Божий - образ Бога-Отца; как совершенный, абсолютный и идеальный образ Он равен Первообразу в полноте, свойствах и предвечности бытия.

Ангелы и человек - образ Божий, космос - образ человеческого тела, хотя и сотворен раньше человека. Мысль - динамичный образ души. Слово - материализованный в знак образ мысли. Мир не единосущен, но един в своем многообразии и многоплановости.

Осью единства миров является Божественная благодать, связующая все мироздание. Мысль (гносис души) получает свое воплощение в знаковой системе языке. Через слово происходит общение. Произнесенное слово - это зашифрованная мысль; услышанное слово требует ассоциативной расшифровки. Здесь возникает обратный процесс: слово вызывает соответствующие образы в памяти человека, которые кристаллизуются в мысли. Это - реакция души на слово, ключ к шифру. Слово - динамичный знак.

На уровне душевного мышления и профористической речи из слов, как домик из кубиков, составляется образ. Идеи совершенно абстрактной и чуждой представлений не бывает. Даже мысль о числах сопровождается мысленным образом этих чисел, хотя бы как графических знаков. Образ действует на эмоциональную сферу. Он вызывает сочувствие и любовь, или отрицание и ненависть к содержанию нашей мысли. Отсутствие в религиозном гнозисе священных образов ведет к необузданной фантастике, т.е. к образотворению, что особенно характерно для протестантизма. Даже говоря о невидимой и непостижимой субстанции, человек ищет при этом соответствующего образа (например, темную бездну или бескрайний простор неба, пустого пространства и т. д.). В некоторых случаях суждение и понятие сопровождается и связывается с отрицательным образом. Если бы была возможна идея без образа, то она осталась бы для души чуждой и безразличной. Отсутствие образа в так называемом "чистом" мышлении йа самом деле - неумение зафиксировать образ в глубине души за пределами рефлексии. Такой образ не всплывает на поверхность сознания, он лишен фантастического сюжета и его развития. Математическая формула (идея) обычно имеет дело с символом и образом как со своей внутренней иллюстрацией. Мысль - это образ подсознания, который выявляется через фонетический или графический знак - в слове. Где игнорируется догматическое содержание религии, там начинается богоискательство и богостроительство; где отсутствует твердый образ как средство выражения, там начинается религиозная фантастика (например, Талмуд или протестантский пиетизм). Протестанты и другие иконоборцы считают своим основанием, доказательством вторую заповедь Синайского десятисловия. При этом допускается некорректное отношение к тексту. А именно: заповедь произвольно разделяется и разрывается на две части так, чтобы создалось впечатление, что в ней соединены два тезиса: 1) запрещение поклоняться идолам; 2) создавать изображения и подобия Божества. Однако каждая заповедь содержит в себе одну мысль, одну идею, одно повеление и поэтому аналитически расчленение рассматриваться не может. Если бы заповедь содержала два отдельных тезиса о запрещении поклоняться идолам, и запрещении изображать духовный мир средствами искусства, тогда существовало бы не десятисловие, а одиннадцатисловие, вторая заповедь распалась бы на две автономные и самозамкнутые части. Но мы принимаем заповедь в ее целостном и полном контексте, в ее едином духовном и интеллектуальном поле. Поэтому запрещение строить кумиры и подобия мы рассматриваем как запрещение изображать несуществующее и ложное (идол в Священном Писании назван "ничем" - пустотой, а в другом месте Библии - демоном). В церковных правилах запрещено заниматься изготовлением языческой атрибутики, даже как ремеслом. Мастера и художники, участвующие в изготовлении идолов и строительстве языческих капищ, хотя бы сами не верили языческим мифам и не совершали языческие церемониалы, отлучались от Церкви.