Протестантское движение было вызвано к жизни папскими злоупотреблениями; но до тех пор пока латиняне не порвали с православным Востоком, этих злоупотреблений не было. Многие современные протестантские богословы недавно вновь обратились мыслью к первому тысячелетию "неразделенного христианства", постепенно начиная открывать для себя то великое сокровище, которое было утрачено Западом (в результате чего многие из них становятся православными) [19]. Очевидно, что справедливо одно из следующих трех положений:

1. Правильного предания не существует, врата ада одолели Церковь и таким образом Евангелия и Никейский символ веры ошибочны.

2. Истинная вера заключена в папстве, с его меняющимися или вновь вводимыми догматами, которые определяются непогрешимым наместником Христа.

3. Православная Церковь есть единственная Церковь, которая была основана Христом и сохранила в целости и неповрежденности Апостольское Предание.

Таким образом, перед протестантами стоит следующий выбор: релятивизм, римский католицизм или православие.

Большинство протестантов, из-за того что их основной богословский принцип, признающий "только одно Писание", смог привести лишь к разъединению и спорам, давно отказалось от идеи подлинного христианского единства; утверждение, что истинная вера может быть только одна, воспринимается ими как смешная гипотеза. Когда они сталкиваются с такими строгими положениями относительно Церкви, как вышеприведенные, они, как правило, возмущаются и обвиняют в отсутствии христианской любви. Оказавшись вне подлинного единства, они стремятся создать единство ложное, под видом современной ереси экуменизма, в которой осуждаются лишь те вероисповедания, которые претендуют на исключительное обладание Истиной. Но здесь действует не любовь, как ее понимает Церковь, а гуманистическая сентиментальность. В основу же церковного единения положена любовь. Христос пришел не для того, чтобы учредить новую философскую школу, но, как Он Сам сказал, Он пришел, чтобы создать Свою Церковь, и врата ада не одолеют ее. И это новое общество, называемое Церковью, представляет собой "не механическое объединение внутренне разделенных личностей, а единение органическое" [20]. Это церковное единство возможно лишь благодаря новой жизни, подаваемой Святым Духом и мистически укорененной в жизни Церкви. "Христианская вера соединяет верных со Христом и таким образом составляет из них всех единое стройное тело. Христос творит сие тело, каждому сообщая Себя и Духа благодати ему подавая действенно, осязательно... Если будет порвана связь с телом Церкви, то отдельная личность, обособившись и замкнувшись в своем себялюбии, лишена будет благодатного воздействия Святого Духа, живущего в Церкви" [21].

Церковь едина, ибо она есть Тело Христово, и разделить ее онтологически невозможно. Церковь едина, так же, как едины Христос и Бог Отец. Хотя эта концепция единства кому-нибудь может показаться несущественной, тем, кто испытал ее опытно в жизни, войдя в ее реальность, она таковой не кажется. И хотя это может показаться кое-кому слишком жестким и неприемлемым, такова церковная реальность, и она "требует от каждого большого самопожертвования, смирения и любви" [22]. Наша вера в единство Церкви имеет две стороны. Это и историческое единство, и единство, существующее в настоящем времени. Это значит, в частности, что когда, например, умерли апостолы, они не оторвались от церковного единства. Они по-прежнему являются частью Церкви в не меньшей степени, чем когда входили в нее во плоти. Когда мы совершаем евхаристию в любой поместной Церкви, мы совершаем ее не одни, а вместе со всей Церковью, пребывающей как на земле, так и на небе. Святые на небесах даже ближе к нам, чем те люди, которых мы можем видеть или до которых можем дотронуться. Таким образом, в Православной Церкви нас учат не только те люди во плоти, которых Бог поставил нас учить, но и все церковные учители, пребывающие на небе и на земле - св. Иоанн Златоуст является учителем в нашей теперешней жизни в не меньшей степени, чем ныне живущий епископ, а фактически даже в большей. Это влияет на наш подход к Священному Писанию таким образом, что мы не толкуем его, полагаясь только на свои силы (2 Пет. 1, 20), но делаем это вместе со всей Церковью. Такой подход был сформулирован в классическом определении св. Викентия Леринского: "

А потому-то и совершенно необходимо, при таком множестве бесчисленно-разнообразных изворотов заблуждения, направлять нить толкования пророческих и апостольских писаний по норме церковно-вселенского их понимания. В самой же вселенской Церкви всеми мерами надобно держаться того, во что верили повсюду, во что верили всегда, во что верили все; потому что то только в действительности и в собственном смысле есть вселенское, как показывает и самое значение этого слова, что, сколько возможно, вообще все обнимает. А этому правилу мы будем, наконец, верны при том единственном условии, если будем следовать всеобщности, древности, согласию. Следовать всеобщности значит признавать истинною только ту веру, которую исповедует вся Церковь на всем земном шаре; следовать древности значит ни в каком случае не отступаться от того учения, которого несомненно держались наши св. отцы и предки; следовать, наконец, согласию значит в самой древности принимать те только вероопределения и изъяснения, которых держались все или, по крайней мере, почти все пастыри и учители" [23].Данное определение "вселенскости" (кафоличности) четко формулирует положения, составляющие глубокую тайну нашей веры. Возникает естественный вопрос: "Каким образом мы можем знать, в чем состоит истинная апостольская вера, когда мы сталкиваемся с различными от нее отклонениями?" Этот вопрос стоял перед Церковью еще с апостольских времен, и на него пытались ответить великие учители веры. Вопрос уже сам в себе содержит ответ: мы узнаем отклонения по той причине, что они суть отклонения."...во что верили ПОВСЮДУ"Определяя "всеобщность", святой Викентий употребил слово "повсюду" отнюдь не в географическом смысле. Очевидно, что и в его времена во многих областях земного шара преобладали ереси. Ясно, что, говоря "во что верили повсюду", Викентий имеет в виду всех принадлежащих к Православной Церкви. Далее, "всеобщность" веры не может рассматриваться в отрыве от двух других признаков правильной веры: "древности" и "согласия". Действительно, вырванный из контекста признак "всеобщности" может показаться аргументом, основанным на порочном круге, но именно поэтому св. Викентий определяет "кафоличность", ссылаясь также и на "древность", и на "согласие". Св. Викентий, безусловно, полагал в качестве исходной предпосылки, что христианская вера является верой истинной, что Церковь была основана Самим Христом и что основанием Церкви служит учение апостолов. Исходя из тех же предпосылок, мы полагаем далее, что все апостолы исповедовали одну и ту же веру; посему правильное учение содержится во всей полноте Церкви, а не в какой-либо ее отдельной части. Когда внутри Церкви возникают обособленные "новые" учения, Церковь сразу же распознает их как чужеродные и отмежевывается от них. Те, кто не хочет признать наличия апостольского свидетельства в Православной Церкви, указывают на такие оторвавшиеся от нее группы и спрашивают: "Откуда мы можем знать, где именно истинная апостольская Церковь? Может быть, это несториане, или монофизиты, или паписты?" Но в каждом отдельном случае можно проследить обстоятельства, при которых указанные группы уклонились в ересь, и увидеть, что споры, приведшие к их отделению, были вызваны посторонней инфекцией, внесенной в Тело Церкви. Православная Церковь реагировала на нее так же, как любое тело со здоровой иммунной системой, то есть старалась преодолеть эти еретические болезни."...во что верили ВСЕГДА"В писаниях отцов слова "новшества", "нововведения" - это синонимы "ереси". Вера, "однажды переданная святым" (Иуд. 3), не меняется; поэтому если что-либо из того, во что "верили всегда" (начиная с апостольских времен), подвергается изменениям, то это не может быть подлинным учением Церкви. Апостол Павел ясно заявляет: "Иисус Христос вчера, и сегодня, и во веки Тот же. Учениями различными и чуждыми не увлекайтесь..." (Евр. 13, 8-9)."...во что верили ВСЕ"