Вот так людские суждения зачеркивают друг, друга, “за” и “против” меняются местами в зависимости от духовной озаренности.

313. Люди, проникнутые истинно христианским ду­хом, тем не менее подчиняются всяческим дурачествам, но не потому, что почитают их, а потому, что повинуются велению Господа, который, дабы покарать людей, отдал их во власть этим самым дурачествам: “Omnis creatura subjecta eat vanitati. Liberabitur”[36]. Так святой Фома объ­ясняет то место в Послании святого Иакова, где сказано, что отдающие предпочтение богатым не во имя Божие нарушают христианские заветы.

6. Величие человека в тон, чтобы держаться середины

314. Величие и ничтожество. — Так как в основе величия лежит ничтожество, а в основе ничто­жества —

Вот так они и про­должают неустанно спорить, и этот спор подобен зам­кнутому кругу, потому что чем просвещеннее люди, тем очевиднее для них и величие, и ничтожество человека. Короче говоря, человек сознает свое ничтожество, и он воистину ничтожен, поскольку так оно и есть, но он исполнен величия, поскольку сознает свое ничтожество.

class="postLine">315. Эта двойственность человека так очевидна, что нашлись мыслители, которые стали утверждать, будто у каждого из нас — две души. Только двойственное существо, считали они, способно на такую изменчивость, на такие внезапные переходы от непомерного самовоз­величивания к мучительному самоуничижению.

316. Человека всегда раздирает междоусобица разума и страстей.

Будь ему дан один только бесстрастный разум...Будь ему даны одни только безрассудные страсти...Но, наделенный и разумом, и страстями, он непрерывно воюет с собой, ибо может жить в мире с разумом, только воюя со страстями, и наоборот; поэтому он всегда терзается, всегда во власти противоречий.317. Из-за этой междоусобицы разума и страстей люди, стремившиеся жить в мире с собою, разделились на две секты. Одни решили отказаться от страстей иуподобиться богам, другие — отказаться от разума и уподобиться тупым животным: Дебарро. Но все усилия и тех и других пропали даром, ибо разум по-прежнему клеймит страсти за низменность и неправедность, нару­шая покой их приверженцев, страсти по-прежнему бушуют в тех, кто жаждет от них отказаться.318. Человек по самой своей природе не способен все время идти в одну сторону: он то движется вперед, то возвращается.Больной горячкой то весь дрожит в ознобе, то пылает, причем холод, его леденящий, свидетельствует о силе горячки не в меньшей мере, чем жар.То же самое можно сказать о меняющихся из века в век человеческих измышлениях. То же самое можно сказать о добре и зле в этом мире: Plerumque gratae principibus vices[37].319. Даже самая блестящая речь надоест, если ее затянуть.Владетельные князья и короли любят порой поразвлечься играми. Восседай они всегда на троне, их одо­лела бы скука: чтобы по-настоящему почувствовать свое величие, с ним порою нужно расставаться. Однообразие Приедается; холод тем хорош, что после него особенно ощущаешь тепло.Природе свойственно неравномерное движение, itus et reditus[38]. Она идет и возвращается, бежит дальше, почти останавливается, еще прибавляет шаг и т. д. Вот так есть приливы и отливы у моря, вот так нам представляется движение солнца.320. Тело следует насыщать мало-помалу. Много съедобного и мало питательного.321. Душа не удерживается на высотах, которых в безудержном порыве порой достигает разум; она возно­сится туда не как на престол, не навечно, а лишь на короткое мгновение.322. Судить о добродетели человека следует не по его порывам, а по будничным делам.