Если же невозможно, чтобы не возмутиться, то, по крайней мере, надобно стараться удерживать язык, по Псалмопевцу: смятохся и не глаголах (Пс.76,5).

Для сохранения мира душевного также всячески должно избегать осуждения других...; А чтобы избавиться осуждения, должно внимать себе... и спрашивать: где я? В особенности же для мира душевного должно отдалять от себя уныние и стараться иметь радостный дух, а не печальный. По слову Сираха: Печаль бо многих уби, и несть пользы в ней (Сир.30,25).

На этом радостном духе подобает остановиться с особым вниманием в жизни преподобного: он был отличительным свойством его, особенно впоследствии. Но не без борьбы достался даже ему сей благодатный дар, столь спасительный для притекавших потом к нему страждущих душ. Есть основание думать, что бес уныния нападал в начале монашества и на него самого.

Трудно, говорит преподобный, избежать этой болезни начинающему жизнь монашескую, ибо она первая нападает на него. Потому прежде всего и должно остерегаться ее.

Бывает иногда человек в таком состоянии духа, что, кажется ему, легче бы ему было уничтожиться или быть без всякого чувства и сознания, нежели долее оставаться в этом безотчетно-мучительном состоянии. Надобно спешить выйти из него. Блюдись от духа уныния, ибо от сего рождается всякое зло... происходят тысячи искушений: смущение, ярость, хула, жалоба на свою участь, развращенные помыслы, переселения из места в место. Несносным становится и место жительства, и живущие с ним братия. Тогда демон скуки внушает монаху помыслы выйти из кельи и с кем-нибудь поговорить. И монах становится подобным безводному облаку, гонимому ветром. А иногда, наоборот, злой дух печали, овладев душою, лишает ее кротости и благодушия в обращении с братиями и рождает отвращение от всякого собеседования, она убегает людей, как виновников ее смущения; и не понимает, что причина болезни внутри ее: душа, исполненная печали, делаясь как бы безумной и исступленною, не может спокойно принимать благого совета, ни кротко отвечать на предлагаемые вопросы.

Можно думать, что нападал этот злой дух уныния и на преподобного. Но он сразу и решительно находил выход из него. Первое врачевание, при помощи которого человек скоро находит утешение в душе своей, есть смиренномудрие сердца, как учит святой Исаак Сирин. Другое врачевство видел он в труде и подвигах: Болезнь сия врачуется молитвою, воздержанием от празднословия, посильным рукоделием, чтением слова Божия и терпением; потому что и рождается она от малодушия, и праздности, и празднословия.

Оба же эти пути сводятся прежде всего к простому безропотному исполнению послушания: Здесь и смирение и подвиг. Прежде всего, говорил преподобный, должно бороться против уныния посредством строгого и беспрекословного исполнения всех возлагаемых на послушника обязанностей. Когда занятия твои придут в настоящий порядок, тогда скука не найдет места в сердце твоем. Скучают только те, у кого дела не в порядке. И так послушание есть лучшее врачевство против сей опасной болезни. А все это вместе взятое ведет к последнему исцелению духовных болезней к бесстрастию: Кто победил страсти, тот победил и печаль.

И если сам преподобный был всегда мирен и радостен, это истинный знак того, что он достиг постепенно бесстрастия и презрения мира с его похотьми (1Ин.2,16).А умея преодолевать искушения в самом себе, подвижник мог уже по опыту помогать и другим, вливая в них дух радости Божией.Один Саровский инок поддался подобному искушению. Желая найти себе облегчение, он поделился своею скорбью с другим братом. После вечерни они вышли из монастыря и, гуляя вокруг ограды, дошли до конного двора. Вдруг они видят преподобного. Глубоко почитая его, они упали ему в ноги. Угодник Божий с необычайной ласкою благословил их и, прозрев уныние брата, запел: Радости мое сердце исполни, Дево, яже радости приемшая исполнение, греховную печаль потребляющие (Троп. из канона Богородице). Потом, топнув ножкою, святой старец с силою и восторгом сказал: Нет нам дороги унывать; ибо Христос все победил, Адама воскресил, Еву свободил, смерть умертвил! Радость его передалась унывающему брату; искушение мгновенно исчезло, и иноки в мирном и веселом духе возвратились в монастырь.А монахиня Капитолина (Ксения Васильевна) в записях своих оставила нам свидетельство о воззрении преподобного на уныние и радость вообще: Веселость не грех, матушка: она отгоняет усталость: а от усталости ведь уныние бывает, и хуже его нет. Оно все приводит с собою. Вот и я как поступил в монастырь-то, матушка, на клиросе тоже бывал; и такой веселый-то был, радость моя! Бывало, как ни приду на клирос-то, братия устанут; ну и уныние нападет на них, и поют-то уж не так, а иные и вовсе не поют. Все соберутся, а я и веселю их; они и усталости не чувствуют! Ведь дурное что говорить ли, делать ли нехорошо, и в Храме Божием не подобает. А сказать слово ласковое, приветливое да веселое, чтобы у всех пред лицом Господа дух всегда весел, а не уныл был вовсе не грешно, матушка.И этот дух Христова мира и радости все более возрастал в преподобном, дойдя потом до постоянной пасхальной радости; отчего он часто и называл своих собеседников Радость моя! или встречал приветом: Христос воскресе.Какова была борьба у Прохора с плотскими движениями, это нам неизвестно. Правда, в своих наставлениях он говорит: Человеку в младых летах можно ли гореть и не возмущаться от плотских помыслов?!Следовательно, не свободен и он был от этих приражений естества. Но нет никакого сомнения, что эти страсти не имели в нем материала: чистый от юности, он без труда преодолевал находящие на него помыслы; и даже обращал эти искушения вражий в поводы к добру тем, что противился им: Если мы не согласны со влагаемыми от диавола злыми помышлениями, то мы добро творим.