исполняет некоторые связанные с этим обязанности.

Так что есть понятие поклонения более широкое, чем религиозное поклонение

Богу. Оно возникает в момент, когда мы обнаруживаем за собственными пределами,

выше себя ценности, более для нас важные, чем мы сами. Человеческая жизнь не

столь важна, как то, ради чего человек готов жить и умереть. Служение коренится

в таком подходе независимо от того, что считается наивысшей ценностью. Для нас,

верующих, это Бог— Бог, Которого мы знаем, Которому поклоняемся, Которого

уважаем и любим, Которому повинуемся. Но следует помнить, что благоговейноеслужение начинается в тот момент, когда мы придаем высшую ценность чему-то иликому-то. И это нас роднит (что мы не всегда достаточно осознаем) с людьми,которые глубоко отличаются от нас, чьи идеалы несовместимы с нашими, которые,возможно, отвергают все то, что мы отстаиваем, и которые, однако, несмотря навсе это, живут в состоянии благоговейного поклонения, отдают жизнь и приносятсебя в жертву, вплоть до смерти, ради чего-то, что они ценят, чем дорожатбольше, чем собой, перед чем благоговеют больше, чем перед самими собой.Второе, что следует помнить, это то, что как нам ни дороги, как ни полнысмысла классические и традиционные формы богопочитания, они не единственны, чтоЦерковь выработала их постепенно, что они являются выражением ее знания, опытаБога и ее способности выражать и передавать этот опыт и знание, выражать такжете чувства и состояния сознания и души, какие пробуждает это знание Бога. Но отпоколения к поколению вполне законно могут быть выработаны новые пути, ониполны новизны, но столь же подлинны, как прежние.Мы живем сейчас в секулярном обществе. Мы в нем, даже если сами «не отмира». Но нам следует быть очень осторожными, чтобы не провести это различиеслишком резко и не вообразить наивно, будто мы живем в мире, но вовсе непринадлежим ему. На самом деле мир не только окружает нас— в большойстепени он и внутри нас. Мы не принадлежим безоговорочно, в совершенной мереЦарству Божию среди мира, который нам чужд. Оба члена этого противопоставленияложны. Мы в становлении, но еще не достигли его, а окружающий нас мир— непросто та тьма внешняя, о которой говорит Евангелие (Мф8:12). Этотоже сложная, чрезвычайно богатая среда, где Бог действует и которая частоболее чутка и восприимчива к духовным ценностям, чем мы— мы, ослепленныепривычкой и образом действий, унаследованным от прошлого.Тем не менее есть, как мне кажется, две характерные черты, которыми можноопределить то секулярное общество, в котором мы живем, и нашу собственнуюобмирщенность сегодня.Первая черта— потеря чувства Бога. Эта потеря чувства Бога, если онаполная и радикальная, и определяет секулярное общество, я бы сказал—«идеальное» секулярное общество, потому что секулярное общество, каким мы еговидим и переживаем, не утратило чувство Бога радикальным образом: такоеобщество было бы совершенно чуждо Церкви. Когда мы оборачиваемся внутрь себя исудим себя самих, мы с трагической ясностью видим (потому что такой суд для