мы смело, порой героически, будем совершать свой земной путь.

И в самом конце чина венчания мы приносим молитву Божией Матери, Деве

Богородице, Которая так возлюбила мир, что Она Своего Сына свободно отпустила

на жизнь ради человечества и на смерть крестную, мучительную ради спасения

человечества. Она все может понять, Она в Своей чистоте и святости может

понять и безбрачного, и женатого, Она в Своей чистоте может понять всю тайну

человеческой природы с ее борением и, вместе, с неизмеримой красотой

человеческой души и с неизмеримым достоинством человеческого тела. И поэтому мызаканчиваем службу молитвой Божией Матери:Достойно есть яко воистину блажити Тя,Богородицу, Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего. ЧестнейшуюХерувим и славнейшую без сравнения Серафим, без истления Бога Слова Рождшую,сущую Богородицу Тя величаем.И за этим священник произносит последнее благословение:Иже в Кане Галилейстей пришествием Своимчестен брак показавый, Христос истинный Бог наш, молитвами Пречистыя СвоеяМатере, святых славных и всехвальных апостол, святых боговенчанных царей,равноапостолов Константина и Елены, святого великомученика Прокопия181, и всех святых,помилует и спасет нас, яко Благ и Человеколюбец.И затем поется многолетие: многая, многая лета жизни—подвижнической, чистой, достойной и Бога, и той взаимной любви, которая привеладруг ко другу жениха и невесту. На этом заканчивается служба венчания.Вопросы брака и семьиВопросы брака и семьи182Относительно энциклики, мне кажется, уместно поставить ряд вопросов. Преждевсего, отправная точка ее, а именно утверждение, будто целью брака являетсядеторождение, не только спорна, но для православного богословия простонеприемлема. Цель брака есть брак. Рождение детей— его составная часть,но в брак не вступают для того, чтобы иметь детей, в брак вступают для того,чтобы осуществить жизнь взаимной любви, то есть преодоление индивидуальнойизолированности, расширение личности, которое один немецкий автор называет«жизнью единой личности в двух лицах».Здесь перед нами первый, чрезвычайно важный момент, ибо если действительнобрак определяется деторождением, то, мне кажется, рушится вся энциклика: ведьпроблема исключения зачатия— вовсе не вопрос применяемых методов. Еслицель брака— рождение детей, то всякое действие, направленное противэтого, является посягательством на брак в главной его цели. Следовательно,любые противозачаточные методы, искусственные или естественные, и дажесупружеское воздержание, имеющее целью исключить деторождение, есть грех,посягательство на главную цель брака; этот момент в энциклике лишен логики и невыдерживает критики.Думаю, что одна из проблем, которые здесь встают, это проблема оценкителесных отношений между двумя человеческими существами в браке. На основанииэнциклики в целом и всего ее контекста создается впечатление, что телеснаяжизнь в браке рассматривается здесь просто как плотские сношения в томотрицательном смысле, который придает этому выражению аскеза. Здесь как быраздвоение сознания: с одной стороны, брак по самому определению направлен надеторождение, а с другой стороны, физические отношения отмечены печатью некойуродливости, с ними связывается представление дефективности. Очень ясно