образом, когда благодать и опытное познание овладевают не только духом его, не

только его психологическим и умственным «я», но даже и телом. Есть моменты,

когда всякие физические отношения, даже, как это видно из житий святых, самое

простое прикосновение становится невозможным, ибо благодать, как пламя,

овладела этим существом, и нет больше места ни для чего до тех пор, пока эта

дарованная и принятая благодать не станет едино с человеком так глубинно, что

сделается общим достоянием. Но мне кажется ясным, что воздержание тут является

не актом отвержения, когда один из супругов отворачивается от другого,отказывает другому в близости, но ситуацией, в которой их взаимоотношениярассматриваются в другом плане.В книге Бытия, в первой главе, сотворение человека поставлено в один ряд ссотворением всех живых существ, и именно внутри этого ряда живых существчеловек получает данное всему живому благословение расти и множиться(Быт1:28). И в другой главе, в совершенно ином контексте, установленбрак. Во второй главе мы видим, что человек, поставленный перед лицом всехземных существ, Человек с большой буквы, взятый от земли, обнаруживает, чтоон— одинок, что нет у него спутника, и Бог избавляет его от этогоодиночества сотворением Евы (Быт2:18—23). Этот акт не имеет никакогоотношения к деторождению, он стоит в иной перспективе, в контексте иногоповествования, здесь перед нами совершенно новая ситуация. И брак связан именнос этой ситуацией— ситуацией человека, достигшего такой зрелости, когда онне может более существовать в одиночестве, и тогда ему предлагается преодолениеэтой ситуации, имеющее, однако, с самого начала двойственный характер.Двойственность эта связана с тем, что и здесь полностью соблюдается уважение кчеловеческой свободе, так что и преодоление это может быть подлинным илиложным. Не вдаваясь в подробности, приведу просто текст Библии: когда Адамоказывается лицом к лицу с Евой, он узнает ее и говорит, что она— плотьот плоти его и кость от кости его (Быт2:23). Но что означает это егопризнание? Перед ним, как и перед Евой, два пути: либо узнать себя в ней, аей— узнать себя в нем, видеть лишь себя самого, отраженного вовне, видетьв другом лишь продолжение себя самого и совершенно потерять из видусуществование другого. И напротив, можно в этом видеть трансцендирование самогосебя, освобождение от себя. Именно об этом говорит Мефодий Патарский в своейкниге: он использует как бы игру слов и, рассуждая о падении, говорит, что,пока Адам и Ева любили друг друга, они могли говорить, глядя друг на друга: этоalter ego, «другой я сам»; в момент падения они видят друг друга нагими, потомучто каждый смотрит на другого и говорит: я— это я, а он— это он.Тут как бы трещина, разлом. Здесь-то и появляется элемент влечения, вожделения,здесь смешиваются две перспективы: перспектива природы (о которой говорится впервой главе) и перспектива человечества, трансцендирования личности в жизнисверхличной.Возвращаясь к энциклике— мы наблюдаем тут то основоположное смешение,