воплощении, Сын Божий, ставший Сыном Человеческим, не только молился, чтобы это

случилось, но всем Своим бытием это осуществлял. Мы призваны к тому же, но

расстояние между мечтой и делом, между желанием и осуществлением, между тем,

что мы собой представляем, и тем, к чему мы призваны, очень велико. И вот

давайте подумаем, что значат различные слова, различные предложения этой

молитвы.

Мы начинаем эту молитву словами Отче наш, мы дерзаем называть

Небесного Бога Отцом. И когда я говорю «дерзаем», я только повторяю те слова,которые мы произносим в Литургии перед этой молитвой211. Мы просим Бога, чтобы Он нам далнеосужденно, со дерзновением произнести эту молитву. Потому что, опять-таки,назвать Бога Отцом в полном смысле этого слова может только Тот, Которыйявляется для Него подлинно, истинно Сыном— не пасынком, не блудным сыном,а Сыном в полном смысле этого слова, таким Сыном, о Котором Христос говорит: ВидевшийМеня, видел Отца (Ин14:9), о Котором святой Василий Великий говорит,что Он— Христос— является как бы печатью, раскрытием перед намисамого Бога непостижимого, является ликом невидимого Бога212.И когда мы говорим Отче наш, мы должны бы отдавать себе отчет в том,что можем называть Его Отцом, лишь поскольку соединены с Единородным Его Сыном,ставшим Сыном Человеческим. Мы только потому можем называть Бога Отцом, чтоСына Его мы приняли как своего Бога, как своего Спасителя, как своего Учителя иодновременно путь, которым идет Христос, приняли как свой собственный путь:решились в жизни быть как бы Его живым присутствием. Но в полном смысле мыэтого сказать не можем, потому что грешны, потому что сознание в нас двоится,потому что воля наша колеблется, потому что наше желание направлено и на добро,и на зло. Апостол Павел об этом признается в своих посланиях. Он говорит, чточувствует в себе два закона: закон жизни и закон смерти, что в нем воюют как быдве силы, что то добро, которого он хочет, он не творит, а зло, котороененавидит, творит все время (Рим7:15—23). Если он это говорил, то, конечно,мы должны это сознавать и признавать еще в большей мере.Как в таком случае можем мы обратиться к Богу и назвать Его Отцом? Только,мне кажется, если признаем себя блудными детьми, если признаем, что мы—блудные сыновья и дочери, но взываем к Нему из далекой страны, где мызаблудились, или с полпути в отчий дом, или, может быть, у самых врат этогодома.Вы наверно все хорошо помните, как блудный сын из притчи, полный молодой,дерзновенной, неразумной силы, обратился к своему отцу и сказал ему: отдели мнесейчас то, что мне достанется после твоей смерти (Лк15:12). Он, вероятно,сказал это гораздо более резко или, во всяком случае, подумал гораздо болеежестоко: не ждать же мне, пока умрет отец! Он еще полон силы; он, правда,немолод, годы идут— но и мои годы идут! К тому времени, когда он умрет,во мне остынет жизненная сила, погаснут желания, голод по такой жизни, какой вотчем доме я не могу испытать. Сговориться бы с отцом, что он умер для меня,