что не только словом, не только как бы действиями своими, исполняя Божии

поручения на земле, среди людей или во вселенной, познается и предается нечто о

Божественной тайне. Святой Исаак Сирин (как неожиданно, что именно он!)

говорит, что вечное занятие ангелов на небе— это танец. И если задуматься

над этим, то, может быть, можно понять, что он хотел сказать. Танец— это

совершенное, полное, созерцательное молчание, и этот опыт приобщенности к Богу

на глубинах молчания выражается в движении, в полной гармонии, в совершенной

красоте. Я большего не умею сказать об этом, но изумительно, что такойпустынник, как Исаак Сирин, так воспринимал ангельское естество.А дальше идет вопрос о речи человеческой. Мы друг другу передаем нашезнание, как я уже сказал, через личность, но и словами. Эти слова принадлежатвсечеловеческой речи, это не такие исключительные слова, которые говорят толькоо Боге, о человеке в его сущности, в недрах и глубинах,— это слова,которые можно найти и в других областях, но в контексте личности, в контекстеречи они передают нам что-то о Боге. Но тут приходится принять во вниманиеочень важную вещь. Когда мы говорим, что Священное Писание— это словоБожие, это не значит, что каждое слово, написанное в Ветхом или Новом Завете,является словом, которое Бог так произнес. Потому что мы знаем, что в течениевсей истории Ветхого Завета еврейский язык менялся и поэтому разные святыеВетхого Завета говорили о Боге на своем родном еврейском языке, но с изменениемязыка из столетия в столетие новые оттенки прибавлялись, прежние оттенки, каквысохшие листья, отпадали. А уж что сказать о том, что с еврейского языка привсех его изменениях в течение столетий Ветхий Завет был переведен на греческийязык и оттуда на сотни языков, на которых люди говорят! И в каждом языке естьособенности, которые нельзя передать простым словом.Кроме того, когда читаешь, особенно Ветхий Завет, но и Новый, приходитсяпринимать во внимание то, что мы не привыкли к той культуре, в которой этисобытия происходили. Первое замечание: отец Сергий Булгаков писал, что началокниги Бытия до изгнания человека из рая— это рассказ на языке падшегомира о том, что было до падения262.Языка для передачи этого у нас нет. И все то, что говорится в этих первых трехглавах (Быт1—3),— это язык падшего мира, старающийся передатьсобытия, о которых опытно никто уже не знал. Поэтому отец Сергий начало книгиБытия называл не историей человечества, а метаисторией, то есть сверхисторией,за краем истории. Это история в том смысле, что все это происходило, но мы незнаем, что такое это, и у нас нет языка, чтобы передать эти событияна том языке, на котором они должны были быть выражены, если бы не былопадения.И дальше: культура еврейского народа изменялась, изменялись образы икартины. Мы часто читаем Писание, не особенно волнуясь о том, что то или другоеместо нам кажется странным, непонятным. Я помню, как группе детей рассказывалио Самсоне и Далиде, о том, как вся сила Самсона заключалась в его длинных,