самого себя, а как чужого, как нагого.

Здесь начинается история падшего мира: вместе с падением человека пала и вся

природа, весь мир, потому что, как я говорил уже не раз, человек был создан для

того, чтобы быть вождем этого мира от тварного совершенства в приобщенность к

Божественной красоте, к Божественной жизни. Человек сам отпал и уже не может

этот мир вести, и весь мир заколебался, и весь мир превратился в нечто

страшное. Вы, может быть, помните это место книги Бытия, когда после потопа

человеку, который настолько отпал от Бога, что больше не может жить толькосвоей приобщенностью Богу, Господь говорит: теперь тебе все твари отданы, онибудут твоей пищей, а ты будешь их ужасом (Быт9:1—7). Вот то соотношение,которое теперь, со времен падения, существует между нами и сотворенным миром.Вместо того чтобы быть как бы вершиной этого мира, быть вождем этого мира отземли на небо, быть проводником Божественной красоты, славы, святости в этотмир, мы стали предметом страха и ужаса для остальной твари. И мы это видимпостоянно вокруг нас, и— увы!— мы это видим и в самих себе.Но все ли разбилось одновременно с падением человека? Нет, не все. Один изотцов Церкви (кажется, святой Григорий Великий) писал о том, что мир не мог быпродолжать существовать без таинств, то есть без таких действий или такихсостояний, когда Божественное вливается в тварное, когда тварное перерастаетсебя самого, когда Божественное, вливаясь в тварное, приобщает тварность квечному и к Божественному. И он говорит, что единственное таинство падшегомира— это брак; брак, понимаемый как соединение двух существ, которыедруг на друга посмотрели, возлюбили друг друга так, чтобы уже не видеть друг вдруге иного, чужого, не видеть другого как наготу, а увидеть другого каккрасоту. Брак, по слову этого святого, является единственным таинством, котороевесь мир держит с момента его сотворения и даже с момента его падения. Брак некак формальность, не как обряд, а как то чудо, которое позволяет двум людямдруг на друга посмотреть и сказать: мы уже не двое, а двоица, мы едины, мыдвоица так же, как Бог— Троица. И когда появляется ребенок, мы—икона Святой Троицы.И вот святой Григорий говорит, что мир только этим и держится: таинстволюбви, то есть Божественная любовь, вливающаяся через человека в мир, делаетмир еще жизнеспособным. Этот мир не до конца отпал от Бога, пока осталасьлюбовь. Конечно, это не та любовь, о которой открывается в Евангелии, не талюбовь, которая нам обещана, когда, как говорит апостол Павел, Бог будет всево всем (1Кор15:28), когда мы познаем Бога, как мы Им познаны(1Кор13:12), когда мы будем приобщены Божественной природе(2Пет1:4). Да, но и теперь уже любовь, которая является как быодним из проявлений Сущности Божией, живет, льется в душах человеческих,соединяя души, преодолевая рознь телесную и соединяя людей в двоицы по образу иподобию Божию. Над этим надо нам задумываться, потому что в нашем опыте частолюди ищут брака как совершаемого таинства, то есть как обряда, через который