непосредственное воздействие Божие, то чудо есть непредвиденная форма такого

воздействия, и почему бабуся не может этого сделать, а должен непременно какой-то

«патентованный» человек это делать?

У нас замечается нездоровое увлечение колдовством, поэтому поневоле

встает вопрос: насколько все это чисто. Некоторые экстрасенсы считают себя

христианами, но есть мнение, что они лечат естественные болезни какими-то

потусторонними силами…

Мне думается, нет однозначного ответа, прописи тут не дашь. Естьлюди, у которых чисто природные дарования более выраженные, чем у других. Оченьобычное явление— люди, которые могут успокоить человека, держа его заруку, или которые, наоборот, могут его как-то взвинтить, потому что из них таки течет нервность. Это самая обыкновенная, незатейливая вещь. Есть люди, укоторых подобные дарования, чисто психофизические, более ярко выражены икоторые в этом отношении могут помогать или вредить.У меня был знакомый англиканский священник, который интересовался и работалнад «чертовщиной», скажем, и такими вещами, и у него был какой-то дар облегчатьстрадания, боль. В какой-то период, когда у меня спина была очень плоха, он мнесказал: «А почему мне не попробовать вам помочь?» Он меня положил, сам ондлиннющий, на голову положил одну руку, на ноги другую— такой охват,сосредоточился, и у меня все прошло на время. Через некоторое время он ко мнеснова пришел. За это время я ставил себе именно этот вопрос: какая в этом долядобра или среднего, скажем, не черного, а серого, и когда он второй раз мнепредложил, я сказал «да» и молился во время его действия— и ничего неполучилось. Вероятно, или я перестал быть восприимчив, потому что отключился оттого, что он делал, мы просто не встретились, или это было что-тосложное— просто не знаю, знаю только, что ничего не случилось.Есть люди, у которых к этому примешивается в плане человеческом или даже вплане темной силы что-то дурное. Они обладают каким-то даром исцеления—но я предпочел бы болеть и умереть, скорее чем от них получить помощь, потомучто они мне кажутся нравственно жуткими, и мне не хотелось бы получить помощьот человека, которого я расцениваю как злое присутствие. Помню, когда я былврачом, ко мне послали одного человека, целителя: он вам будет помогать, онбудет исцелять тех, кого вы не можете вылечить,— что, конечно, было быстрашно удобно и приятно. Я ему сказал: «А вы мне сначала докажите, что у васкакая-то сила есть». Он сказал: «Вот, смотрите». Он протянул руку на меня, именя просто обожгло жаром. Потом протянул снова, и меня прямо морозом обдало.Значит, что-то у него было. Но когда я с ним поговорил, он оказался такимпрохвостом, что я решил: лучше моим пациентам страдать от меня, чем лечиться унего. Я хоть честно могу пациента отправить от себя, сказать: ничего непонимаю, ищи другого. А этот был бесчестный человек. И у меня было чувство, чтоу него дар-то, вероятно, природный, но использование его из-за его жадности кденьгам— уже совсем другого порядка.