мы все забываем и делаем то, что для нас важнее, чем наша боль, наш комфорт,

даже покой. И мы ведь постоянно что-то терпим, всякие мелкие неудобства, когда

действительно стремимся достичь чего-то. Я не говорю о великих примерах, о

стоиках, но все, что в духовной жизни мы называем аскетизмом, означает

«тренировка»— и очевидно, что тренировка предполагает, что я буду

принуждать себя изо всех сил, до предела своих возможностей отказаться от

одного и делать другое. Бегун должен отложить временную лень, преодолеть

усталость и прийти к каким-то результатам, в противном случае, если он неделает это настойчиво, он никогда не разовьет свое дыхание и мускулы. Этоотносится ко всем формам жизни. Мы постоянно, даже не сознавая того, находимсяв состоянии аскетической тренировки. Эта ситуация становится проблемой, когда кней примешивается нравственное или физическое страдание, и тогда нам приходитсяоценить некоторые моменты. Готов ли я сразу сдаться, что бы ни встретилось намоем пути? Готов ли я к поражению? Неужели мне недостает чувства собственногодостоинства, чтобы противостать?Я не хочу сказать, что можно построить настоящую внутреннюю жизнь, прочную иполноценную, на гордости, но на чувстве собственного достоинства— да,можно. И порой даже предполагаемое страдание может быть побеждено этим чувствомдостоинства. Помню, во время освобождения Парижа мне предстояло пересечьсовершенно пустой мост. Вся беда была в том, что на другом его конце стоялпулемет,— собственно, поэтому-то мост был безлюдный. Но идти надо было. Ипомню, стоя на четвереньках за углом, я подумал: как быть? Можно ползти, аможно идти… И вдруг я представил себе, как унизительно ползти по пустому мосту—надо мной небо, вокруг весь город, и всего-то впереди эта нелепая штука,которая может вовсе и не выстрелить! Встать и пойти меня побудило не мужество,мне просто стало стыдно, когда я представил себе, как нелепо будет ползти наживоте 500ярдов, в то время как ничего не происходит. Я думаю, что оченьчасто, если бы мы посмотрели на себя и подумали: не выгляжу ли я нелепо?—мы бы ответили: да, потому что страшусь чего-то (что может вовсе не произойти)и не готов к этому.Бывают и другие ситуации, когда такая готовность приобретает гораздо большиеглубину и значение. Я пока оставляю в стороне ту целенаправленность, о которойговорил раньше, желание сделать что-то, что сильнее моего страха, иливнутреннего беспокойства, или физических препятствий, включая и острую боль.Сейчас я имею в виду взаимосвязь между страданием, физическим и нравственным, инашим положением в мире людей.Возьмем в пример зла человеческую жестокость, насилие. Человеческаяжестокость всегда врезается раной в человеческую душу или человеческую плоть.Это— место встречи зла и добра или невинности… Есть мучитель и жертва.Какая же возникает ситуация? Может создаться ситуация ненависти. Жертва можетобернуться к мучителю с ненавистью и постараться превратить в жертву его илисвести всю ситуацию к соревнованию ненависти и равновесию, вернее, нарушенному