равновесию силы, власти. Но это ничего не решает ни в отношении зла, ни в

отношении страдания, потому что, если перевернуть ситуацию, если жертва станет

мучителем, агрессором, зло просто удвоится, страдание только переместится на

другую сторону. С вашей точки зрения разница велика, но объективно это

не так. Количество ненависти возросло, страдания— тоже, и совершенно

бесцельно, без всякого творческого результата; невозможно отучиться бить других,

потому что тебя самого жестоко избили. Ты только решаешь: надо стать сильнее.

Но возьмите другую ситуацию, речь пойдет о конкретном человеке. Мой старшийдруг, Федор Тимофеевич Пьянов, во время войны был взят в концентрационныйлагерь. Я встретил его после войны, и в беседе он сказал, что изконцентрационного лагеря, где он провел четыре года, он вынес тревогу. Яспросил, что он имеет в виду— потерял ли он веру, или его одолелоотчаяние, и он ответил: «Нет. Но пока я был в концентрационном лагере, я чувствовал,что у меня есть право и власть заступаться за тех людей, которые так мучилинас, потому что в каждое мгновение я был страдальцем и имел божественную властьпростить. Теперь я не страдаю. Но те люди, которые причинили нам стольконравственной боли и физического страдания, стоят перед Богом. Когда-то онистанут перед Его последним Судом, и когда я молюсь о них, я чувствую, что немогу больше молиться с уверенностью, что Бог меня слышит, потому что я большене страдаю. Я ничем не могу доказать Богу, что моя молитва искренняя, что онаидет из глубин». Вот человек, который встретился со страданием и сумел подойтик этой встрече творчески: это стало возможным, потому что в его подходебыло достаточно крепости, чтобы зло было сведено на нет, хотя боль, страданиеостались. Один из наших епископов, погибший в сталинское время, сказал: «Дляхристианина— привилегия умереть мучеником, потому что только мучениксможет в день Суда встать перед судным престолом Божиим в защиту своихпреследователей и сказать: в Твое имя и по Твоему примеру я простил их, Тебебольше нечего взыскать с этих людей!» Это до конца творческий подход кстраданию, и на уровне страдальца, и на уровне зла, которое не равнозначностраданию.И поскольку эти дни мы посвятили тому, как обнаружить Бога в нашей жизни, вчеловеческих взаимоотношениях, во внешних обстоятельствах жизни, я хотел быкоротко рассказать вам еще об одной женщине, моей сверстнице, которая умерла отрака груди. Она была женщина очень простой и непосредственной веры. Когда обнаружилось,что у нее острая форма рака, который, вероятно, убьет ее за довольно короткийсрок, и что можно попытаться применить лечение, хотя успех маловероятен, онастала лечиться, потому что считала, что Бог, как говорит Писание, создаллекарство и врача (Сир38:1—15) и совершенно законно ей лечиться. Лечениене помогло, и постепенно она стала умирать. У нее сделались язвы, затемглубокие раны, и в конце концов болезнь разъела ребра, так что были виднылегкие. На протяжении всего этого времени эта женщина с невероятной простотойверы и невероятным мужеством, родившимся из ее простой веры, говорила: «Я не