Но возьмите другую ситуацию, речь пойдет о конкретном человеке. Мой старший

друг, Федор Тимофеевич Пьянов, во время войны был взят в концентрационный

лагерь. Я встретил его после войны, и в беседе он сказал, что из

концентрационного лагеря, где он провел четыре года, он вынес тревогу. Я

спросил, что он имеет в виду— потерял ли он веру, или его одолело

отчаяние, и он ответил: «Нет. Но пока я был в концентрационном лагере, я чувствовал,

что у меня есть право и власть заступаться за тех людей, которые так мучили

нас, потому что в каждое мгновение я был страдальцем и имел божественную властьпростить. Теперь я не страдаю. Но те люди, которые причинили нам стольконравственной боли и физического страдания, стоят перед Богом. Когда-то онистанут перед Его последним Судом, и когда я молюсь о них, я чувствую, что немогу больше молиться с уверенностью, что Бог меня слышит, потому что я большене страдаю. Я ничем не могу доказать Богу, что моя молитва искренняя, что онаидет из глубин». Вот человек, который встретился со страданием и сумел подойтик этой встрече творчески: это стало возможным, потому что в его подходебыло достаточно крепости, чтобы зло было сведено на нет, хотя боль, страданиеостались. Один из наших епископов, погибший в сталинское время, сказал: «Дляхристианина— привилегия умереть мучеником, потому что только мучениксможет в день Суда встать перед судным престолом Божиим в защиту своихпреследователей и сказать: в Твое имя и по Твоему примеру я простил их, Тебебольше нечего взыскать с этих людей!» Это до конца творческий подход кстраданию, и на уровне страдальца, и на уровне зла, которое не равнозначностраданию.И поскольку эти дни мы посвятили тому, как обнаружить Бога в нашей жизни, вчеловеческих взаимоотношениях, во внешних обстоятельствах жизни, я хотел быкоротко рассказать вам еще об одной женщине, моей сверстнице, которая умерла отрака груди. Она была женщина очень простой и непосредственной веры. Когда обнаружилось,что у нее острая форма рака, который, вероятно, убьет ее за довольно короткийсрок, и что можно попытаться применить лечение, хотя успех маловероятен, онастала лечиться, потому что считала, что Бог, как говорит Писание, создаллекарство и врача (Сир38:1—15) и совершенно законно ей лечиться. Лечениене помогло, и постепенно она стала умирать. У нее сделались язвы, затемглубокие раны, и в конце концов болезнь разъела ребра, так что были виднылегкие. На протяжении всего этого времени эта женщина с невероятной простотойверы и невероятным мужеством, родившимся из ее простой веры, говорила: «Я нестану принимать никаких болеутоляющих средств, пока могу терпеть боль»,—и терпела. Однажды ночью, уже под утро, она позвала мужа и сказала: «Теперьможешь давать мне что угодно, чтобы избавить от боли. Я лежала, и внезапноувидела Христа, и теперь я в мире. И больше не имеет значения, жива я илиумерла». В эту минуту она почувствовала, что может равно принять жизнь и смертьи что она получила от страдания (и не только физического, потому что ей былосорок с небольшим лет, у нее были двое детей и муж, и она любила жизнь) все,