- Вы же мне сами сказали, что не помогает.

- Вам не кажется, что это удар ниже пояса?

- Я не хочу вас обидеть. Скажу больше: я сейчас усиленно лечусь. Наталья Михайловна пристально посмотрела на него. Киреев улыбался.

- Смеетесь?

- Отнюдь. Я душу лечу, а это главное. И в этом лечении вы мне очень сильно помогаете.

- Я?

- Вы. Благодаря вам и Лизе Бобровой я понял, что у меня сначала раком заболела душа. Надо прежде ее вылечить.

Он теперь не улыбался. Наталья смутилась:- Ну, Лиза - это понятно. А я здесь при чем?- Сказал бы, да, боюсь, льстецом назовете. Теперь уже улыбалась она:- Не назову. А доброе слово - помните, в одном фильме это говорили - и кошке приятно. А я Котеночкина.- Помню. Скажите, а вас Котей не звали?- Нет, к сожалению, это же мужа фамилия. У меня девичья знаете какая была? Нет, не скажу, обсмеете.- Клянусь, даже не улыбнусь.- Мышкина.Киреев рассмеялся. Наталья сделала вид, что обиделась:- А клялись.- Простите. Но - правда смешно... А можно я вас Котей называть буду?- Я подумаю. А как вас звали в детстве?- Конечно, Кира.- Почему - конечно?- А мода такая была. Бралась фамилия - ее уменьшительный вариант и становился прозвищем. У нас в классе Зиновьев был Зиной, Зотов - Зотиком.- А меня бы Мышкой звали?- Точно.- Но вы мне что-то сказать хотели.- Разве?- Не хитрите.- Сейчас скажу. Только у меня сначала вопрос к вам будет. Серьезный очень.- Слушаю.- Вы верите в дружбу мужчины и женщины? Чтоб она чистая была. Без мыслей задних.- Каких?- Или передних. Вот Лев Толстой считал, что трудно мужчине подружиться с женщиной...- Вы имеете в виду секс?- Вот спасибо! Я все рядом и около. Да, имею в виду именно это. Вот представьте: гуляю, например, я с женщиной. О поэзии говорим, друг друга выслушиваем. И никаких поцелуев. Только дружба. Это возможно?- Не знаю.- Вот видите, и вы не знаете, - Киреев подчеркнуто глубоко вздохнул.- Я правда не знаю. Женщина может и впрямь чего-то большего от мужчины ждать, но это от многих нюансов зависит. А вот то, что женщина настоящим другом может быть, - я не сомневаюсь. Надеюсь, для вас я стану таким другом.- Я все понимаю. Секс и я - это же анекдот.- А зачем вы этот разговор завели?- Не знаю. Я раньше об интимной стороне жизни чересчур много думал, сейчас перестал, - Киреев вновь улыбался. - Это плохой признак?- Хороший. Силы беречь надо.- Для чего?- Чтобы вылечиться. Послушайте, вы меня заговорили. Ухожу. Вы не забыли, завтра у Лизы день рождения?- Не забыл. Вот только с утреца на демонстрацию схожу.- Вы серьезно? Да ну вас.Уже у порога она сказала:- А вы опять ушли от ответа.- Я болтун, Наташа, но это внешне. На самом деле я жутко застенчивый человек.- Не заметила.- Но это так. И слов высокопарных не терплю.- Тогда я пошла.- Постойте. Сейчас я буду так же серьезен, как покойник на собственных похоронах.- Типун вам на язык.- Спасибо. Так вот, я готов выпить бочку настойки болиголова, но... Я сейчас действительно пробую душу свою лечить. Пока плохо у меня получается. А вы для меня как маячок.- Почему?- Потому что людей любите. И жалеете их. Что в моем понимании одно и то же. А я жалел только себя. Всю жизнь. Поздно, правда, это понял: тяжело наука дается. Она замолчала, опустив голову, будто обдумывая что-то.