- Прямо в поле, среди этих ароматов.

- И что, никто не помог?

- А кто ему мог помочь? До Юдина только на тракторе можно в дождь проехать. А он, видать, в дождь инфаркт свой и получил... Слушай, что ты все смеешься? Человек умер, а он смеется!

- Да не над ним я смеюсь.

- Тогда, выходит надо мной? рассердился старик.

- Это я любя, Петрович. И Асинкрит вновь обнял своего провожатого. Не сердись... отец. Пасеки у меня, сам понимаешь, нет, зверобоя в городе не найти. Одним словом, инфаркт, тем более, в поле, мне не грозит.

- Сплюнь, дуралей.

Они замолчали. Затем Асинкрит протянул старшему товарищу руку.- Спасибо тебе за все, Николай Петрович. За эти три чудесных года, за то, что к жизни вернул. Буду теперь привыкать жить без тебя, без нашего леса, без Алисы... Ты, кстати, береги ее.- Не волнуйся, и Алису, и волчат ее никому в обиду не дам.- Вот и хорошо. Ладно, пойду я, а то что-то высокопарно заговорил.- Зря стесняешься, Асинкрит Васильевич. Высокопарнонизкопарно, главное, чтоб от сердца слова шли. Старик откашлялся и продолжил. Ежели мой лес и я тебе помогли то и слава Богу. Захочешь вернуться приму с радостью, будет желание погостить приезжай без сомнения.- Спасибо.- Вот, кажется, все сказал. Нет, стихами тебя на дорожку побалую. Ты меня, старого, всегда ими баловал, вот и решил... короче, слушай.И Петрович, еще раз откашлявшись, стал декламировать, глядя куда-то поверх головы Асинкрита.С тобою пить мы будем снова,Открытым сердцем говоряНасчет глупца, вельможи злого,Насчет холопа записного,Насчет Небесного царя,А иногда насчет земного.- Пушкин, послание Энгельгардту. Петрович, ты сразил меня.- Подумаешь, одному тебе что ли Александра Сергеевича цитировать?- И то верно... Хорошо ты побаловал меня, мой добрый друг. Прощай! Нет, до свидания, Николай Петрович. Я хоть и всего Пушкина знаю наизусть, но человек вообщем-то не очень далекий...- Ну вот, опять к своей "болезни" вернулся. Говори прямо: глупый, а то не очень далекий.- Как ты однако, формулируешь...- Это ты сам о себе так говоришь.- Короче, Петрович, у таких как я интуиция хорошо развита. Она мне подсказывает, что мы еще увидимся.- Дай Бог, дай Бог. Ладно, иди. Путь у тебя неблизкий. Ангела-хранителя в дорогу.Неожиданно Асинкрит низко поклонился старику, затем резко повернулся и зашагал по дороге. Петрович перекрестил его и продолжал стоять, время от времени, махая Асинкриту рукой. Тот, оборачиваясь, отвечал ему тем же. Наконец Асинкрит остановился и прокричал:- Отец, иди домой! Пожалуйста!- Ничего, успею, - тихо прошептал старик.- Иди, говорю. И вдруг уходивший вздрогнул. В какой-то момент ему показалось, что не Петрович грустно глядит ему вслед, заставляя тоскливо сжиматься сердце, а старый седой волк, уставший и одинокий. Асинкрит мотнул головой, зажмурил и вновь открыл глаза, но наваждение не проходило. Старый волк продолжал стоять на опушке и с любовью и печалью смотрел на него, Асинкрита Сидорина, покидавшего, быть может, навсегда Федулаевский лес. Сидорин обманул лесника: интуиция подсказывала ему совсем другое.***Августовское солнце, словно извиняясь за скорое наступление осени, расщедрилось, от души делясь своим теплом с полем, деревьями, людьми и птицами. Впрочем, последних полуденный зной утихомирил. Примолк даже любимец неба жаворонок. И только неунывающая трясогузка, вечная спутница странников и бродяг, весело прыгала перед Асинкритом. Он же все дальше и дальше удалялся от Федулаевского леса огромного и древнего лесного массива, век назад носившего имя Черного урочища, но с тех пор, как лет сорок назад в нем поселился Николай Петрович Федулаев, старое название постепенно забылось.