Я начал с того, почему катастрофический мир Пушкина светел. Теперь можно ответить и на вопрос о том, почему светлый мир Пушкина так катастрофичен. Основа всех трагедий - путаница ценностей, "смешение низших с высшими, или принятие низшего за высшее" (Толстой), превращение черного в белое в зависимости "от того, какую позицию ты занимаешь" (Фолкнер), стремление поставить высшие истины на службу интересам. Трагедия совершается тогда, когда человек, преступая через свою совесть, преступает тем самым через свое достоинство цели и венца мироздания. Высокий чин человека не позволяет ему бесчинствовать. Поэтому как только мы отворачиваемся от Истины, говорит Фолкнер, Истина отворачивается от нас.

У Пушкина это звучит так: "Нельзя молиться за царя Ирода - Богородица не велит".

Стоит воздвигнуть город - прекрасный, любимый и самим автором,- но воздвигнуть его "назло" (на важную поэтическую роль этого слова, стоящего в самом начале "Медного всадника", обратил внимание А.Архангельский - В.Н.), неважно кому, надменному ли соседу или "Божией стихии",- как сотрясаются основы земли и на беззащитный город обрушивается зло - "злые волны", столь же своевольные в разрушительной мощи, сколь своевольна была созидательная сила; [Обратим внимание на мирный и тихий пейзаж, открывающий поэму ("Пред ним широко Река неслася..." и т.д.); первые же слова монолога: "Отсель грозить мы будем... прорубить окно...",- словно взламывают его; в образовавшуюся брешь (не "окно" ли?) и хлынут затем "злые волны" (в самом деле: "злые волны, Как воры, лезут в окна...").] и вот уже человек, обездоленный и обезумевший, "Как обуянный силой черной" грозит ("Отсель грозить мы будем...") кулачком бронзовому истукану и, "злобно задрожав", шепчет угрожающее слово, страшный перевертыш: "Добро, строитель чудотворный..." И снова, как по цепной реакции, в ответ на злобу несчастного, "назло" которому оказался построен дивный град, мертвый металл возмутился - как возмутились неодушевленные волны - и сдвинулся со своего места, и погубил окончательно бедного Евгения... И какая разница, наяву это произошло или в помраченном сознании: истина остается истиной - "назло" есть "назло", и ничего сверх этого, и отвечает за это "венец творения".

Природа "высших истин" такова, что они суть простые истины. Но с некоторого - давнего уже - времени человечество убедило себя, что они-то и есть самые сложные. Ведь очень часто со сложным удобнее и легче иметь дело, чем с простым, - меньше ответственности. Поступить по совести, по правде, по простым понятиям о добре бывает трудно, это так, но вовсе не сложно: ведь правду знают все.

Правду знают все. На этой простой истине как раз и построен пушкинский художественный мир, отсюда и солнечность его, и трагизм.

Если так, то Пушкин - современнейший писатель, и слушать его надо так, как слушаем мы врача, объясняющего природу нашей болезни.

Вальсингаму нужно было ужаснуться собою, чтобы прозреть и погрузиться "в глубокую задумчивость". Пушкин так и оставляет его на пороге.

Ныне человечество подошло к порогу. Экология - уже не отрасль" биологии, а наука выживания. Она есть не что иное, как попытка мирскими средствами, средствами науки осмыслить мир как целостную и ценностную структуру, попытка научно отразить факт существования высших и простых истин, существования Правды, не зависимой от "точек зрения" и "позиций".Эту-то задачу решил, этот-то факт отразил мирскими - художественными - средствами Пушкин. Его пророческая интуиция словно прямо обращена к нашей эпохе, когда только простая правда и может достойно противостать вселенской смерти.1986Под небом голубым1. Много лет одним из популярнейших пушкинских стихотворений была "Вакхическая песня":Да здравствует солнце, да скроется тьма!Эти слова играли роль эмблемы времени. В последние годы я редко слышу эти стихи. У каждого времени свои песни и свой Пушкин. Сейчас чаще слышу другое: "Пир во время чумы". Эмблема сменилась.