Житие Антония Великого нам свидетельствует, что после 70-ти лет подвижничества он задумался о своем славном старшинстве и ему был дан голос свыше и велено было идти в Александрию искать сапожника Александрийского, который превзошел его в духовном делании. Макарий Великий, воскрешавший мертвых и получавший ответы с того света, задумался о том, каких еще высот он не достиг, и ему велено было идти в одно селение, где ему были показаны две женщины, имевшие мужей и ничего не могущие сказать о своих аскетических достижениях. Но Макарий Великий по откровению Божию понял, что тайну их любви и веры созерцает только Господь Иисус Христос. Итак, отсюда вывод, уж если вот этот уединенный, как бы, но пафос сравнения свойственен великим, но тем более обыкновенным рядовым.

Пример: из Валаамского патерика середины XIX века. На Валааме в пустыне жил схимонах уже много лет и его ученик, рясофорный монах, жил в монастыре и старцу своему носил пищу за три километра. И вот случилось тому ученику провиниться и с него сняли рясофор – это называется на современном языке – "раздели" – старец оскорбился и пошел выяснять отношения с игуменом, даже не одевшись по чину, а в одном подряснике. Братия ему подсказывала, чтобы он не торопился, оделся, а он, знай, высказывает негодование. Тогда доложили отцу-игумену, тот пришел, а было перед самым обедом, подозвал старца и сделал ему замечание, что тот пришел по-домашнему и спросил: “что ему, схимнику, нужно”? Тот опять свое. Тогда игумен велел монастырскому эконому отправить старца на кирпичный завод, тут-то он и смирился и все благодарил, ибо и сам не знал, какой мечтательности и самомнению предавался.

В отшельническом подвиге - внутреннее ограничение от увлечений, любовь к Богу и, при особенном Божием благословлении, еще и ангельские посещения – на это нельзя расчитывать.

Итак, наконец, опасность уединенного подвига, может быть умерена ангельским вразумлением. Пример из древнего патерика. Одного отшельника избрали настоятелем монашеской обители и прислали к нему посланца просить его на игуменство. Он, по обычаю, просил сутки на размышления и задумался: “может быть, напрасно я считал себя никуда не годным, ведь во мне есть что-то и хорошее, если и меня избрали”? И тут же получил через ангела Божие предостережение – рядниче, там люди нагрешили, и Господь положил им на сердце избрать тебя в настоятели, ибо уж хуже тебя не нашлось.

Кто получает такие предостережения? Только человек, который радуется предостережениям. Только те, которые любят Господа, и, уж разумеется, гораздо больше, чем себя. И тогда от любимого Господа, человек радуется любой весточке (а ангел – вестник), весточке от любящего Отца.

Выводы:

Опасность уединенного подвига заключается в том, что при любом подвижничестве существует инерция и навык – навык поста, навык бдения – практика, а сердце может остаться не очищенным, и вот в нем-то и поселяется гордыня, потому что Христа там нет. В этом отношении получает удивительный смысл евангельская притча о “выметенной горнице (Лк.11,24-26)” - цитата: “…когда не чистый дух выйдет из человека …” - это изумительно объясняет опасность уединенного подвига. Поэтому в пустыню идут только по откровению свыше, как Арсений Великий – бегай от людей и спасешься.

Серафим Саровский говорил, что есть три служения, за которые нельзя браться без особого призвания Божия – это: – затворничество (это и есть пустынножительство - аналог), – юродство, – настоятельство. “Кто хотя бы в тайне желает настоятельства, для того начальнический крест вдвое тяжелее, а кто домогается настоятельства, того начальнический крест раздавит” - (Амвросий Оптимский). Все-таки преимущественным типом монашеского служения стали монастыри. Пахомий Великий, совершая свой уединенный подвиг, сподобился ангельского посещения. И ангел дал ему устав первого в мире и в Церкви монастыря. Точно дано было свыше – это и стало архетипом всех последующих монашеских устроений.