Ant. Jud. — Antiquitates Judaicae (Иосиф Флавий).

Bell. Jud. — De bello Judaico (Иосиф Флавий).

Apol. I — Apologia prima (Иустин Мученик).

Cyr. — Cyropaedia (Ксенофонт).

De nat. hom. — De natura hominis (Немесий Эмесский).

Hist. nat. — Historia naturalis (Плиний Старший).

Ad Aut. — Ad Autolycum (Феофил Антиохийский).

De nat. animal. — De natura animalium (Элиан).Сокращение имени автораJust. — Justinianus Imperator.6. Условные обозначения[] - добавления по смыслу в переводе,<> - предположительное чтение в оригинале,*** - лакуны,«курсив в кавычках» — буквальная цитата из Библии,«обычный шрифт в кавычках» — отличное от цитируемого текста чтение у Оригена, <…> - пропуск в цитируемом тексте, курсив — аллюзии.Комментарий на Евангелие от Матфея. Книга 101. «Тогда [Иисус], отпустив народ, вошел в дом Свой. И, приступив <кНему>, ученики Его сказали: объясни[329] нам притчу о плевелах на поле» (Мф. 13, 36).Когда Иисус с народом, Его нет в доме, ведь народ — вне дома. И дело Его человеколюбия [состоит в том, чтобы] покинуть дом и уйти к тем, кто не может прийти к Нему. Итак, достаточно поговорив с народом притчами, Он отпускает его и входит в Свой дом, куда приходят к Нему Его ученики, не оставшиеся с теми, кого Он отпустил. И все, кто слушает Иисуса более добросовестно (γνησιώτερον), сперва следуют за Ним, затем, спросив о Его обители, допускаются увидеть ее и, придя, видят и остаются у Него, все — на день тот (ср. Ин. 1, 39), а некоторые из них, возможно, и дольше. И, думаю, как раз на нечто подобное указано в Евангелии от Иоанна в следующих [словах]: «На другой день опять стоял Иоанн и двое из учеников его [и т. д.]» (ср. Ин. 1, 35–40). Кроме того, чтобы показать, что [наиболее] выдающийся (ό διαφέρων) из тех, кто допущен пойти с Иисусом и увидеть Его дом, даже становится апостолом, к этим [словам] добавлено: «Один из двух, слышавших от Иоанна [об Иисусе] и последовавших за Ним, был Андрей, брат Симона Петра» (Ин. 1, 40).Итак, и мы, если хотим слушать Иисуса не как народ, отпустив который Он и входит в дом, то, восприняв нечто особенное в отличие от народа (έξαίρετόν τι παρά τούς όχλους άναλαμβάνοντες), станем ближе Иисусу, чтобы, как Его ученики, приступить к [Нему], вошедшему в дом (ср. Мф. 13, 36), и, приступив, попросить объяснения притчи, будь то [притча] о плевелах на поле или какая‑либо еще. А чтобы было точнее понято, что обозначает дом Иисуса, пусть кто‑нибудь соберет из Евангелий все, что [там] сказано о доме Иисуса и о том, что было сказано или сделано Им в нем. Ибо собранные воедино эти [места] убедят внимательно занимающегося таким чтением (ср. 1 Тим. 4, 13), что Евангельские Писания не только просты [по смыслу], как думают некоторые, но для простых [верующих] по домостроительству стали как бы простыми, а для желающих и способных слушать с большей проницательностью (όξύτερον) [в них] скрыты мудрые и достойные Слова Божиего вещи.2. После этого «Он сказал им в ответ», начиная со [слов]: «Сеющий доброе семя есть Сын Человеческий» (Мф. 13, 37) ***.Если в предшествующем [изложении] мы, в меру своих возможностей, и разобрали эти [слова], тем не менее и теперь будет сказано то, что можно согласовать с ними, даже если основывается это на другом истолковании (καθ' έτέραν διήγησιν εχει λόγον). А именно, обрати внимание, не можешь ли ты вдобавок к прежним объяснениям понять, что доброе семя — это сыныЦарствия (ср. Мф. 13, 38) еще и по–другому — [в том смысле], что какое бы добро ни взрастало в человеческой душе, оно <сеется> Словом Божиим, [бывшим] в начале у Бога (ср. Ин. 1, 1), и является порождением Царства Божия, так что здравые мнения о каждом [предмете и] есть сыны Царствия. Поскольку же спят те, кто ведет себя не по заповеди Иисуса, сказавшего: <Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение» (Мф. 26, 41), подстерегающий [их] диавол подсеивает так называемые «плевелы» (Мф. 13, 38), извращенные учения, к тому, что некоторые называют естественными понятиями (φυσικαΐς έννοίαις)[330], к добрым семенам, [посеянным] Словом. В соответствии с этим, полем, пожалуй, может быть назван и весь мир, а не только Церковь Божия: ведь во всем мире Сын Человеческий посеял доброе семя, а лукавый — плевелы, которые суть извращенные мнения, сыны лукавого (ср. Мф. 13, 38) от порочности[331]. В конце же вещей, который называется кончиной века (ср. Мф. 13, 39), должна будет произойти жатва (ср. Мф. 13, 39), чтобы назначенные для этого Ангелы Божии собрали приросшие к душе дурные учения и передали их на истребление, уничтожая их огнем, который, как сказано, сжигает (ср. Мф. 13, 40). И таким образом соберут Ангелы и служители Слова из всего Царства Христова все находящиеся в душах соблазны и творящие беззаконие помыслы (ср. Мф. 13, 41), истребляя которые они ввергнут [их] в пылающую печь (ср. Мф. 13, 42). Тогда и сознавшие, что они приняли в себя семена лукавого из‑за того, что спали, заплачут и словно вознегодуют на самих себя. Это и есть «скрежет зубов» (Мф. 13, 42), поэтому и в Псалмах сказано: «скрежетали на меня зубами своими» (Пс. 34, 16)[332]. Именно тогда праведники воссияют не различно, как в начале, но все, как одно солнце, в Царстве Отца их (ср. Мф. 13, 43). Во всяком случае, Спаситель, словно указывая на тайну, — возможно, из‑за всего [сказанного] при объяснении притчи, а, возможно, в особенности из‑за [слов]: «Тогда праведники воссияют, как солнце в Царстве Отца их», — прибавляет: «Кто имеет уши слышать, да слышит» (Мф. 13, 43), научая тех, кто думает, что при объяснении притчи она была истолкована предельно ясно, так что может быть постигнута даже в среде неподготовленных слушателей (έν τοις τυχουσι)[333], что и эти [подробности] в толковании притчи сами нуждаются в прояснении.3. Но так как выше мы сказали по поводу [слов]: «Тогда праведники воссияют, как солнце» (Мф. 13, 43), что праведники воссияют не различно, как прежде, но будут все, как одно солнце, мы должны будем изложить представившееся нам [понимание] этого места. Похоже, что Даниил, зная, что разумные и многие из праведников, различающихся славой — это «свет мира» (Мф. 5, 14), сказал: «и разумные будут сиять, как светлость тверди, и [некоторые] из праведных многих — как звезды, вовеки, навсегда» (Дан. 12, 3). Да и апостол в [словах]: «Иная слава солнца, иная слава луны, иная слава звезд: и звезда от звезды разнится в славе.Так и воскресение мертвых» (1 Кор. 15, 41–42), — говорит то же, что и Даниил, взяв эту мысль из его пророчества. И вот кто‑нибудь спросит, как это они говорят о различии света в праведниках, а Спаситель [говорит] наоборот: как одно солнце, воссияют[334]. Я предполагаю, что в начале блаженства спасаемых [праведников], поскольку еще не очистились те, кто не таков, имеет место [все, касающееся] различия света в спасаемых[335]. Когда же, как мы объяснили, будут собраны из всего Царства Христова все соблазны и ввергнуты в печь огненную творящие беззаконие помыслы (ср. Мф. 13, 41–42), и истребится худшее, и, пока будут происходить эти [события], придут в сознание те, кто усвоил мнения, [которые суть] сыны лукавого (ср. Мф. 13, 38), тогда, став одним солнечным светом, праведники воссияют в Царстве Отца их. Для кого же воссияют, если не для низших [чем они], которые будут пользоваться их светом, подобно тому, как теперь солнце светит тем, кто на земле? Ведь не для себя же самих они воссияют. Возможно, что и [изречение]: «да светит свет ваш пред людьми» (Мф. 5, 16), можно написать на скрижали сердца, согласно сказанному Соломоном, трояким образом (ср. Притч. 3, 3 и 22, 20), так что и теперь светит свет учеников Иисуса пред остальными людьми, и после смерти до воскресения, и после воскресения, пока не придут все в мужа совершенного (ср. Еф. 4, 13) и не станут все одним солнцем: тогда воссияют, как солнце, в Царстве Отца их.4. «Еще подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое, найдя, человек утаил» (Мф. 13, 44).Предыдущие притчи Он говорил народу; эту же и две следующие за ней, являющиеся не притчами, а уподоблениями (ού παραβολάς άλλ' όμοιώσεις) Царству Небесному, Он, по–видимому, сказал ученикам, будучи в доме. По поводу нее, как и двух следующих, пусть внимательно занимающийся чтением (ср. 1 Тим. 4, 13) исследует: может, это и не притчи. В самом деле, в случае с теми [предыдущими притчами] Писание не замедлило предварить каждую словом «притча», а в случае с этими не сделало того же. И Оно поступило так не без основания. Ведь если народу [Иисус] говорил притчами и [сказано, что] «все сие <… > говорил притчами <… > и без притчи не говорил им» (Мф. 13, 34), войдя же в дом, Он разговаривает не с народом, а с приступившими в нем к Нему учениками (ср. Мф. 13, 36), то ясно, что сказанное в доме — не притчи. Ибо притчами Он говорит с внешними (ср. Мк. 4, 11) и с теми, кому не дано знать тайны Царствия Небесного (ср. Мф. 13, 11). Все же кто‑нибудь скажет: если это не притчи, то что? Возможно, тогда, следуя слову Писания, мы скажем, что это — уподобления. А уподобление отличается от притчи. Ибо в [Евангелии] от Марка написано: «Чему[336] уподобим (όμοιώσωμεν) Царствие Божие, или какою притчею (έν τίνι παραβολή) изобразим его?» (Мк. 4, 30). Из этого становится ясно, что есть различие между уподоблением и притчей[337]. В самом деле, похоже, что уподобление — родовой [термин], а притча — видовой. Возможно также, что уподобление, будучи самым общим родом для притчи (γενικωτάτη ούσα της παραβολής), включает в качестве вида (εχει έν εΐδει) как притчу, так и [видовое] уподобление, называемое одинаково с родовым. Это имело место и с другими [словами] по наблюдению сведущих в установлении многих терминов [людей], которые говорят, что и «влечение» (όρμήν) есть общий родовой [термин], <охватывающий> много видов, как, например, «отвращение» (άφορμης) и «влечение» (όρμης), имея в виду, что [термин] «влечение», одноименный с родовым, используется при [обозначении] вида в противопоставлении «отвращению»[338].