1. Религия сама в себе

Прежде нежели покажем, что такое религия сама в себе, сделаем несколько замечаний о названии религии. Может быть, понятия, соединенные с разными ее наименованиями, будут способствовать к уразумению нами ее сущности.

Религия носит различные наименования. В Священном Писании она называется «заветом», «законом», «служением Богу», «путем Иеговы», или просто «путем». Рассматриваемая в сердце человека, она называется «хождением с Богом, страхом Божиим»; у наших предков называлась верою; ныне у светских людей известна под именем «закона Божия»; обыкновеннее же и чаще называется религией. Слово religio имеет три словопроизводства, из коих каждое рождает мысли о религии, одну другой назидательнее. Так, Цицерон производит это имя от relegre — перечитывать, перебирать, исследовать. Посему наименованию религия есть не что иное, как начитанность, знание, и противополагается невежеству, есть дщерь света и чужда всякого суеверия. Христианский Цицерон, Лактанций, производит religio от ligo связывать, соединять. Следовательно Лактанций называет религию союзом между Богом и человеком; название это лучшим образом выражает существо религии. Блаженный Августин еще более характеризует религию, производя ее от religo — воссоединять, восстановлять союз между двумя разъединившимися существами. По сему понятию религия есть связь Бога с падшим человеком; название это выражает существо религии, существующей со времени падения человека, и следовательно религии христианской. Наименования религии в Священном Писании не выражают вполне сущности ее. Так, завет, если под именем его разуметь обетования со стороны Бога и принятие их под известными условиями со сторон» человека, более всего может приличествовать только еврейской религии. Слово закон показывает только практическую сторону религии, которою определяется образ деятельности нашей. «Служение Богу» есть только внешность религии. «Путь» есть многознаменательное выражение: оно объемлет и «нисходящий» со стороны Бога: Бог нисшел к человеку в творении, нисходит в промышлении и низойдет в будущем суде; — и «восходящий» со стороны человека: человек восходит к Богу верой, надеждой и любовью. «Хождение» с Богом выражает внутреннее душевное расположение человека и соответствующую ему святую деятельность от чувства вездеприсутствия Божия. «Страх Божий» есть чувство, происходящее от представления Божия правосудия, которое обуздывает худые наклонности воли. Следовательно такое наименование более прилично еврейской религии, которая страхом обуздывала жестоковыйных евреев, а христианской религии не совсем прилично. У нас она называется «верой». Такое имя характеризует религию со стороны предметов ее, превышающих наше разумение; но оно объемлет только умозрительную часть богословия. У светских теперь она называется «законом», потому что они умозрительные познания почитают ненужными для себя и разумеют под религией только деятельное учение веры. Из этих наименований видно, что религия есть отношение человека к Богу и Бога к человеку. Спрашивается: что же она есть сама в себе? Где ответчики на сей вопрос? Их два: первый — может и должна отвечать «история»; второй — может и должна отвечать «философия».

1) На поприще всемирной истории религия представляется нам прежде всего «всегдашней спутницей» всех вообще народов.

Так, например, она есть и у самых удаленных от образованного мира народов — эскимосов; есть и у грубых жителей Огненной земли: и они имеют свою религию и своих богов. Хотя некоторые путешественники и находили народы, у коих будто неприметно было никаких следов богослужения; но отсюда никак не следует отвергать нашего положения. Ибо, во-первых, такие примеры весьма редки —

Она может быть в сердце народа, может заключаться в некоторых темных мыслях его о Божестве, от коего все зависит и коим все управляется. Никакая грубость не может быть недоступна для религии. С другой стороны, хотя и были просвещенные люди — философы, кои отвергали Промысл Божий и зависимость мира от Бога и уничтожали всякую религию, но отсюда нельзя отвергать истину предыдущего нашего положения. Против этого можно сказать то же, что сказано выше, а именно: во-первых, примеры эти очень редки; во-вторых, большая часть таких философов потому только назывались именем безбожников, что отвергали богов своего отечества; но они могли исповедовать других богов; в-третьих, притом, едва ли не большая часть их говорили по тщеславию, писали безбожные системы из одного желания показать свое остроумие. А хотя бы и были действительно такие уроды в мире нравственном, то они столько же уничтожают и ниспровергают всеобщность и необходимость религии, сколько уроды физического мира ниспровергают законы физические. Итак, первое свойство религии, рассматриваемой на поприще всемирного опыта, есть ее всеобщность. Поэтому она не есть нечто случайное, но есть необходимая принадлежность рода человеческого, необходимый элемент в составе нашего бытия.

Но эта необходимая для всех религия у всех народов до бесконечности разнообразна. Ни в чем столько не согласны народы, как в том, что есть некоторое высочайшее Существо — начало и конец всех вещей; зато ни в чем столько и не разногласят, как в своих понятиях об этом Существе. Не разбирая этого разнообразия религии по народам, мы можем видеть его из понятий, какие имели о Боге философы, системы коих нам известны. Понятия общенародные еще разнообразнее, нежели понятия ученых. Разнообразие это происходит от различных понятий о трех составных элементах религии: о Боге, человеке и будущей жизни. Так, одни сливали Бога с миром, другие совершенно их разделяли. Сливая Бога с миром, искали Его в низшем кругу существ: в царстве растений и в других бездушных существах видимой природы; или в царстве животных бессловесных — обожали зверей, птиц и прочее, или в роде существ разумных — боготворили людей; или, выступая из круга видимой природы, мнили видеть Его в невидимых силах природы и поклонялись таинственным силам ее; или возносились к звездам для обретения Божества; или нисходили до подземного царства, чтобы поклоняться Плутонам, Нептунам и прочим. Отделяя Бога от мира, люди или представляли два начала мира — доброе и злое, или предоставляли владычество над вселенной одному Юпитеру, но с двором небесным, и прочее. Какое бесконечное разнообразие религий отсюда может произойти!Но при этом разнообразии нельзя не заметить, однако, согласия в некоторых пунктах религии у всех народов! Сколько бы образ ее ни изменялся, были и есть, однако же, некоторые постоянные пункты, около которых вращались эти изменения, — некоторые общие черты, без коих невозможен и образ религии. Таких пунктов находим три: 1) все признавали кроме видимого нечто невидимое, кроме земного — небесное, кроме временного — вечное; все допускали особливый некоторый таинственный порядок вещей, кроме примечаемого нами; 2) все признавали зависимость свою от Существа высшего. Хотя человек поклонялся и существам низшим себя, как например фетишам, но он не их обожал, а те невидимые начала природы, коих они были символами; 3) все питались некоторой сладкой надеждой перейти в лучший мир по смерти, все мечтали о соединении с Богом. Собрав эти черты на всемирном поле опыта, мы можем дать следующее определение религии: религия есть вера в союз всего видимого с невидимым и в зависимость человека и мира от Существа высочайшего, соединенная с твердой надеждой перейти по смерти в лучший мир для соединения с Богом. Так отвечает история на вопрос, что такое религия сама в себе.Следует после этого спросить: откуда религия в человеке? На это история дает нам только полуответ. Она говорит, что религия перешла к нам от предков через потомство, и доводит нас до глубокой древности; но молчит, когда вопрошаем ее о первом виновнике религии. Предания восходят выше истории; но и те не удовлетворяют нас. Они говорят, что человек не сам изобрел религию, но получил ее от Бога (у Платона есть разговор об этом), что он был некогда в небесных чертогах в сожительстве с Богом, ниспал оттуда через преступление и принес с собою религию в этот мир; но для ума все это неудовлетворительно: он ищет ясных и твердых познаний. Итак, чтобы решить этот вопрос, нужно обратиться к нему самому и его спросить о том, что не решимо для истории.2) Но прежде нежели выслушаем решение ума на предложенный нами вопрос, нужно нам очистить путь умственный от возражений и сомнений, дабы беспрепятственно идти к истине. Во-первых, говорят, что религия могла быть произведением одного человека; но такое предположение французских полуученых не имеет основания; ибо религия, будучи произведением одного человека, не могла бы быть всеобщей. Нельзя думать, чтобы жрецы изобрели ее; ибо жречество предполагает уже существование религии. Во-вторых, полагают, что религия есть произведение грубости и невежества.Timor fecit deos, — говорит Лукреций, но отчего же она существует между народами самыми образованными? В-третьих, думают некоторые, что она есть плод умозрений людей просвещенных; но от чего мы видим ее и у диких? Наконец, в-четвертых, говорят, что внешняя природа научила человека религии, но и на этом нельзя утвердиться? Всеобщность религии должна опираться на самую натуру человека. Внешняя природа может только возбуждать человека к религии; но для принятия ее впечатлений нужно иметь врожденную способность сердца. Следовательно религия должна скрываться в сердце человека и в нем должна иметь свое начало. Древние мифологи, то есть баснописцы, справедливо утверждали, что человек не выучился бы религии, если бы не был к ней расположен. Смеем сказать, что если бы не было в человеке зародыша религии, то ни природа, ни человеки, ни Ангелы, ни Сам Бог не научили бы его религии.Итак мы видели, что религию нельзя изъяснить случайными причинами, что она имеет основание в природе человеческой. Какое же это основание? Как она родилась? Отчего принимала разные виды? История, будучи юнее религии, не может отвечать на эти вопросы. Здесь должен говорить ум; только он, углубляясь в природу человека, может решать эти вопросы, и на решения его мы должны обратить все наше внимание. Не имея хорошего познания о том, что составляет основание религии, мы не составим и понятия о ней. Это исследование ума об основании возможности и происхождении религии, без сомнения, может быть только краткое, ибо подробное познание сего несовместимо со степенью просвещения его. Итак, спрашивается: на чем основывается религия в человеке и в человеческом роде? как она произошла? отчего она всегда есть в человечестве? Чтобы решить эти вопросы, надобно обратиться к природе человеческой. Человек может быть рассматриваем двояким образом: или как часть вселенной, живущая общей со всеми тварями жизнью; или как существо особенное, живущее жизнью собственной. В обоих случаях мы найдем в природе его основание религии; в первом — поскольку она есть во всем мире, вовтором — поскольку она в особенности заключается в человеческом духе.Религия в природе. Под именем мира разумеем мы всю систему мироздания, союз всех тел небесных и всех существ, населяющих эти тела. Все части сего мироздания, от самых огромных планет до самых малейших тел, соединены между собой самой тесной общей связью. Какая же держава всей это связи существ? Она есть или видимая — солнце (в нашей солнечной системе), или невидимая — Бог. Все твари нашей солнечной системы имеют теснейшее отношение к солнцу и явственным образом выражают свою зависимость от него. Возвысимся к небу звездному: солнце держит все планеты с их спутниками в стройной и крепкой связи, дает им непрестанное и правильное движение, полагает границы их течению и в свете посылает им жизнь. Сойдем на землю: весь круг земных тварей разделяется на три царства: растительное, животное и ископаемое; каждое из них в солнце имеет своего царя и опять обнаруживает свою зависимость от него. Все растения живут светом; с появлением дня открывают поры, развертывают листики, открывают все органы жизни для принятия ее от света. Внесите растение в комнату; как бы ни были расположены листья его, они всегда будут обращаться к окну, к свету. Перенесите американское растение к нам в Европу: оно и здесь будет выказывать свою связь с родным солнцем; в развитии своем будет следовать своему дню и ночи, а не нашим, будет развертываться только ночью, когда там бывает день, а не днем, когда там ночь. Перейдем в царство животных: и здесь еще более откроется нам эта связь и зависимость всего от солнца, потому что животные ближе подходят к царству духовному. Здесь это выражается двояким образом: благодарностью или радостью и страхом; к другим выражениям язык животных не способен. При восхождении солнца хор птиц поет торжественную песнь в сретение ему; звери оставляют логовища и устремляются на открытые и возвышенные места принять участие в общей радости тварей при открывающемся великолепном зрелище; орангутанг, животное более всех похожее на человека, обращается на восток поклониться восходящему солнцу. Это не поэзия; нет, это невольное влечение тварей к Виновнику их жизни, ответ все-мощному Слову, держащему и оживляющему все Своей силой. Поднимается и свирепствует буря — противоположное зрелище! Птицы прячутся под ветвями, звери убегают в пещеры и лютейшие из них делаются кроткими, как ягнята. Что это, как не благоговение к невидимому Владыке мира, являющемуся в грозном величии? Так, все получает от солнца бытие, силы и жизнь, все выражает это бытием своим и через то являет свое отношение к невидимому источнику бытия, сил и жизни — Богу и оказывает Ему поклонение и благоговение. Солнце есть зависимый царь мира; оно само держится чьей-то силой, само обязано бытием и могуществом своим Богу. Для мира оно есть представитель невидимого Мироправителя, орган того всемогущего Слова, Которое все производит, сохраняет и живит, — союз между Творцом и тварью. Все твари в нем оказывают поклонение Самому Богу, как первоначальному источнику всего. Итак, весь мир есть не что иное, как обширный храм Божий, в котором Бог приемлет поклонение от твари, как Творец и Правитель всего.В этом общем, посредственном и непосредственном, служении и поклонении твари Богу участвует и человек. Все невольно выражает свое поклонение свету, и человек оказывал богопочтение ему во времена непросвещения; все трепещет и благоговеет пред земным солнцем, и он имел его предметом поклонения и благоговейного трепета. Вся Средняя Азия и вся Америка поклонялись свету и огню. Может быть скажут, что этот взгляд наш неестествен, что он или слишком учен, или поэтичен. Нет! Когда Давид всю тварь— от Ангелов до гадов — призывает к поклонению и прославлению имени Божия (псалом 148), то это не поэзия и не школьные мысли. Такой взгляд свойствен и здравому рассудку и метафизическому уму. В означенном псалме выражен в точности взгляд простого рассудка и чувства. Метафизические взгляды такого рода мы можем находить в сочинениях некоторых немецких философов.