Таким образом, вот что можно сказать в разрешение вопроса: что составляет в Писании или же предании волю Божию, и что нет? Черты точной и строгой не можно провести и, вероятно, черта эта не указана для того, чтобы дать более предметов вере и более пищи размышлению. Показанных нами черт отчасти довольно, и их должно помнить; в противном случае можно прийти к важным погрешностям теоретическим и практическим. От незнания этого теоретически погрешали папы, преследовавшие астрономов, утвер1 ждавших, что солнце стоит, а земля движется, ибо Иисус Навин утвердил противное; практически погрешали в древности еретики и ныне погрешают некоторые частные секты, которые, обратив частные какие-нибудь установления во всеобщие, дошли до сумасбродства.

Обратимся ко второму вопросу: как должно почерпать из Писаний религию? Как изъяснять Писание? Какое главное начало сего изъяснения? Какое употребление и цель? Эти предметы одной стороной принадлежат герменевтике, ибо имеют значение историческое; но есть тут сторона догматическая. Какое истолковательное начало Писания? Это должна определить догматика. Итак, как должно изъяснять Писание и предание? Частнее и раздельнее: так ли, как изъясняются все прочие писания, или для Священного Писания есть особый образ изъяснения? Герменевтика всеобщая есть ли и герменевтика библейская, или она существенно отличается от первой? Прежде покажем, какое начало всякой герменевтики вообще. Начало сие есть следующее: узнать смысл Писания через узнавание, с помощью всех исторических способов, значения слов. Это же начало и в герменевтике. Но достаточно ли оно? Отчасти достаточно; узнав значение святых слов посредством трех главных способов: филологических, определяющих свойство языка, археологических, касающихся древностей, и материальных, относящихся к предметам, можно узнать смысл Писания. Сие начало должно дополнить, как и делают, аналогией веры. Но против сего возражают. Говорят, что принимать аналогию веры значит поступать против логики - против законов здравого мышления. Ибо аналогия веры почерпается из Писания; следовательно, она не иначе составляется, как через узнавание истин, или, что то же, смысла Писания, а посему определять смысл Писания аналогией веры есть то же, что определять его самим собою; очевидно, что здесь есть логический круг. В сем воображении есть часть истины и, притом, неоспоримая: Ибо если бы, например, нехристианин захотел читать Священное Писание, то как ему водиться (руководствоваться - ред.) аналогией веры, когда он вовсе ее не имеет? Но чтобы разрешить его, нужно поступить таким образом: надобно различать состояние читающих - состояние веры и неверия. Если неверующий читает Священное Писание, то он должен на время ограничиться одним началом всеобщей герменевтики; в последствии времени он сам присоединит к сему и аналогию веры, то есть в нем родится мысль, что Священное Писание боговдохновенно, что божественные посланники не могут противоречить самим себе, а это и есть аналогия веры, с которой должно поверять (сверять - ред.) смысл Писаний. Так поступили бы и мы, если бы между учением об откровении вообще и о Божественности христианской религии начали рассматривать Священное Писание; в таком случае мы определяли бы смысл его, руководствуясь одним началом разума. Таким образом, для неверующих и сомневающихся аналогия веры не может быть началом, определяющим смысл Писания: это начало для одних верных. Некоторые весьма силятся защитить аналогию веры, но это труд без нужды. Честь Писаний и без того устоит, ибо в них нет ничего противоречащего, кроме некоторых противоречий слишком маловажных и самых неизбежных после стольких веков их существования.

II. Состав христианской религии

Мы видели Божественность христианской религии, и как она содержится в своих источниках. Теперь, по обыкновенному ходу систем, должно бы обратиться к частному изложению истин догматических и нравственных. Но частное обозрение истин религии отчасти нам известно; притом вещь не столько познается из частей своих, сколько из обозрения целого ее объема. Поэтому остановимся еще на общем обозрении религии, рассмотрим главный ее состав, потом вникнем в частные ее виды, в коих она существует, наконец, укажем общие черты духа каждой Церкви и заключим показанием отличительного духа нашей Церкви. После сего уже приступим к изложению частных истин: сперва теоретических, а потом практических. Итак, главнейшие стороны в обозрении сем будут следующие:

А. Рассмотрим весь состав религии христианской по отношению к уму человеческому; покажем, то есть, в каком отношении находится откровение христианское к началам ума вообще. Это нужно потому, что при изложении догматов мы часто будем обращаться к сему. Например, в учении о первородном грехе разум логический тотчас станет против него, а потому нужно будет примирять начала религии с его началами.

Б. Покажем отношение христианской религии вообще к прочим религиям: чем она с ними сходна, и чем отлична?

В. Исследуем отношение ее к земному быту, или же к гражданственности. С сих точек посмотрим на состав религии вообще.Г. Потом изложим ее виды и отличительные характеры.Д. Наконец, заключим показанием отличительных черт, свойственных духу нашей Греко-Восточной Церкви.А. О составе христианской религии и об отношении ее к умуВ составе христианской религии должно различать две стороны ее: естественную, которая заключается в истинах ума, повторенных откровением, и сверхъестественную, состоящую в совокупности истин, не постигаемых умом. Сия последняя сторона и должна обратить на себя наше внимание, ей преимущественно мы должны заняться. Какая главная истина, в которой совмещается вся сущность христианской религии? Истину эту выразил апостол Павел. Касаясь искупления, он говорит: «Бог бе во Христе мир примиряя Себе» (2 Кор. 5; 19). Вот сущность христианства: Бог примирил с собою мир чрез Иисуса Христа; другими словами: христианство состоит в восстановлении мира Иисусом Христом, или в Божественном восстановлении человечества чрез Сына Божия. Следовательно, восстановление составляет сущность христианской религии. Теперь это восстановление со стороны Иисуса Христа сделано однажды навсегда, как об этом пишет апостол Павел в Послании к Евреям: «единою» соверши (Евр. 10; 10), то есть освятил и очистил тех, кои вступают в Его Церковь. Но сие восстановление, совершенное Иисусом Христом однажды и навсегда, со стороны рода человеческого начинается в настоящей жизни - во времени, а вполне совершится за гробом - в вечности; здесь начинается восстановление нравственное - достигается совершенство души, а там совершится восстановление физическое - достигается совершенство телесное. Каким образом это происходит? Вообще это совершается Богом, но собственно совершается чрез второе Лицо Святой Троицы - чрез вечное Слово. А Оно каким образом совершает это? Главным образом Оно совершает чрез вочеловечение, то есть чрез принятие падшей натуры, которую Оно хотело восстановить. Но тесного соединения с этой натурой еще недостаточно. Требуется, чтобы Оно умерло для примирения правосудного Божества с преступившим человечеством. Вот последнее условие, без которого восстановление совершено быть не может. Таким образом, вообще сущность христианства состоит в восстановлении человечества и мира; мира - ибо взгляд тех, которые ограничиваются восстановлением человечества, неправильный. Писание во многих местах показывает, что восстановление простирается на весь мир, ибо говорится, что по кончине настоящего мира будет небо ново, земля нова; в частности, в вочеловечении второго Лица Святой Троицы; частнее - в смерти Иисуса Христа; еще частнее - в Кресте Христовом. Это сущность христианства теоретического, показывающая только действие со стороны Бога, но это действие должно быть усвоено человеком. Как оно усвояется? во-первых, умом - верой, во-вторых, сердцем - жизнью, святостью. Таким образом, сущность деятельного христианства состоит в вере с любовью, или же со святостью. Вот состав христианства теоретического и практического!