Монах на церковнославянском языке называется "иноком", от слова "иной", и означает "другой", что удачно отвечает символике второго рождения. Если монашество является его самым ярким выражением (перемена имени об этом свидетельствует), то всякий крещеный, прошедший через пострижение, является духовно "внутренним монахом", иным, другим, принадлежащим к новому роду. Монашество и супружество образуют два вида царственного священства (не принявшие священства монахи являются лайками).

Помазание миром при совершении таинства Миропомазания сопровождается словами: "Печать дара Духа Святаго"; оно символизирует огненные языки Пятидесятницы, и миропомазанный христианин во всем своем существе является существом харизматическим; миропомазанные "теперь вся являются христами", говорит св. Кирилл Александрийский[202]. Чтобы лучше понять смысл этого харизматического состояния, надо рассмотреть тексты Священного Писания, читаемые во время тайнодействня; их выбор всегда показывает как Предание истолковывает Писание. Читается Апостольское послание, положенное в Великую Пятницу, и Евангелие Великой Субботы. Эти зачала означают самую высшую точку литургического восхождения, они сразу создают крайнее напряжение и свидетельствуют о величии события. Текст из Послания к Римлянам (6.3-12) говорит о погребении ветхого человека и о рождении с воскресшим Христом. Это не что иное, как рождение в полную принадлежность Иисусу Христу, монашеское посвящение всего своего существа своим хариз мам. Евангелие от Матфея (28.16-20) объясняет смысл новой жизни: дары Духа Святого даются для миссии, для выполнения задания. Литургический выбор этих слов, которые произносятся и звучат для каждого миро-помазуемого христианина, уже сам по себе является важным комментарием : призыв Господа в своей общей форме обращен не только к апостолам как особо подготовленным миссионерам но и ко всякому человеку. Для того чтобы он мог ответить на этот призыв, ему и подается Благодать таинства: "Итак, идите и научите все народы". "Миропомазание совершается, дабы человек укрепился Духом Святым для того, чтобы проповедывать другим то, что он сам получил в крещении", — ясно говорит Рабан Мавр[203]. Это учение не ограничивается словесной формой. Повеление обращено ко всякому человеку, поскольку он представляет живую "христамофанию" (явление Христа), место "события Христа" (апостол Павел говорит о том, чтобы "облечься во Христе", "Образовать Христа в себе"), и именно эта "христофания" становится мощным свидетельством о присутствии Христовом. Потому что человек приходит в мир не для себя, но для совершенно определенной миссии:"...да уверует мир" (первосвященническая молитва Христа — Ин. 17.21), то есть для служения апостольского свидетельства в целях спасения мира. После того как он услышал слова богослужения и принял Тело и Кровь Христовы, подобный чаше, наполненной присутствием Христовым, сам человек в свою очередь предлагается миру как живая литургия в действии. В чине освящения святого мира епископ молится за будущих миропомазуемых: "О Боже, запечатлей их пречистым миром, они будут в сердце своем носить Христа, чтобы стать селением Святой Троицы". Единое на потребу, о котором говорит Евангелие, это не индивидуальное спасение, но искание Царствия Божьего—живое, с приложением "усилия", с включением в это Царствие всех людей. Повеление Господа идите и научите все народы означает: предлагайте Христа, преобразитесь в место Его события и претворите это в ваше свидетельство. Из сакрального порядка священных вещей перейдите в ряды живых свидетелей и мучеников, будьте святыми[204].

2. Достоинство священства верных

Преп. Макарий Египетский хорошо раскрывает изумительно высокое звание священства верных: "Христианство не является чем-то посредственным, потому что оно-- великая тайна. Предайся размышлению над своим собственным благородством, ты призван к царскому достоинству. Тайна христианства далека от этого мира"[205]. И он добавляет страшные слова: "Если мы еще не царственное священство, это значит, что мы еще змеи и порождение змеиное"[206]. "Так же, как во времена пророков помазание было чрезвычайно ценно, отделяя особо священников и пророков. так и теперь люди, живущие духовной жизнью, помазанные небесным миром, становятся по благодати царями. священниками и пророками небесных тайн"[207].

3. Царское и священническое достоинство

В сирийской анафоре св. Иоанна Златоуста священник просит: "О духе чистом, который устремлял бы нас царскому состоянию"[208]. Самое непосредственное значение этих слов постулирует аскетическое господство духовного над материальным, царственное освобождение от всякого предопределения со стороны мира: "Цари благодаря господству над своими страстями" (Экумений)'-\ "душа показывает свою царственность в свободном распоряжении своими желаниями, это присуще лишь царю; господствовать над всем свойственно царской природе". Но всякая "свобода от" является одновременно "свободой для". От "как" существования , от своего качества свободного существа человеку предлагается перейти к "что" жизни, то есть к ее положительному содержанию, и это приводит к священническому достоинству.

Апостол Павел предлагает нам представить тела наши в жертву живую... для разумного служения (Рим. 12.1). Ориген замечательно объясняет эти слова: "Все те, которые были миропомазаны, стали священниками... Каждый носит в самом себе свое всесожжение и сам зажигает огонь на алтаре.., чтобы оно горело не переставая. Если я отказываюсь от всего, чем я обладаю, если я несу свой крест и следую за Христом, то я принесу жертву всесожжения на алтаре Божием: или если я предаю свое тело... и получаю мученический венец, я принесу самого себя в жертву на алтаре Божием и я становлюсь священником этого жертвоприношения"[209]. Св. Григорий Богослов, со своей стороны, говорит о должном отношении священников к своему служению: "Никто не может участвовать в бескровной жертве, если он раньше не принес в жертву себя самого"[210]. Преп. Феодор Студит добавляет: "Каждый также становится священником для себя в том, что касается спасения"[211]. Преп. Иоанн Дамас-кин применяет к Богородице выражение "миро излияние" и видит в том, что Она принесла в дар Свое смирение, проявление Ее царственного священства[212].

Во время литургии, произнося анафору, священник возглашает: "Твоя от твоих Тебя приносяще..." Верный как носитель царственного священства продлевает, продолжает это действие за стенами храма: он служит литургию своей обыденной жизнью, отвечая на слова молитвы миропомазания: "Служить всяким делом и всяким словом". Миропомазание посвящает всякого верного и, согласно преданию .присоединяет его к священству как посредника между Церковью и космосом, Церковью и миром, лежащим вне ее. Элемент ы священства здесь присутствуют ясно: приношение, жертва и посвящение самог'о себя[213].4. Пророческое достоинствоПророк это не прорицатель, который предсказывает некие события. Пророком является тот. кто чувствует замыслы Божьи в мире и стро-го следует по пути Его благодати. Евсевий Кесарийскии в своем "Доказательстве в пользу Евангелия" пишет по поводу священнического помазания верных: "Мы воскуриваем пророческий фимиам на всяком местен и приносим Ему [Богу] благоухающий плод практического богословия"[214]. Вот прекрасное определение служения миряи-лаикон. его пророческого аспекта: воплощение догмата в повседневную жизнь, пророчество через истину существования. Как говорит также св. Экумений: "Мы — цари, потому что господствуем над нашими страстями; священники -— для того, чтобы принести в жертву наши тела; пророки — так как научены великим тайнам"[215]. И в том же смысле преп. Феофилакт говорит: "Пророк — потому что он видит то, что око не видело"[216], а это есть следствие подлинной, живой веры. Христианство — в величии своих исповедников и мучеников—имеет характер мессианский, революционный, взрывной. Пребывая в царстве Кесаря, мы получили повеление искать и найти то, чего там нет: Царствие Божье. Но это именно и означает, что мы должны изменить его образ, его преходящее лицо; а изменить мир означает: перейти от того, чего этот мир еще не имеет—и почему он и есть "мир сей", — к тому, во что он превращается, становясь другим, становясь Царствием Божьим. Дух Святой, говорит Николай Кавасила, сообщает нам "власть действовать во славу Божию".*-*Охотно говорят о священническом и о царском призвании верных, потому что эти понятия ни к чему не обязывают, — до такой степени их значение стало неопределенным, чисто риторическим; но очень мало говорят о пророческом призвании. Пророчество скомпрометировано в истории, и это вселяет беспокойство; когда оно подлинно, то судит просто своим присутствием и не позволяет благоустроиться во времени. Однако в библейских текстах дышет его дух. Оно является сердцем всеобщего священства, и если что-то в особенности дано верным, то именно эта харизма. Именно в этой чуткости к воле Божьей должна была проявиться сила чистоты и святости для Зачатия и Рождения Бога. Слово приходит "к своим", и "свои" Его принимают, они—Его служители. О них Господь говорит: "И оправдана премудрость чадами ее" (Мф. 11.19). Но Воплощение — это уже Парусия в своей силе, и чада премудрости являются также служителями Парусии. "Употребляющие усилие... восхищают Царство" и берут на себя обязанность созывать на мессианский пир. Евангелие сосредоточено не на индивидуальном спасении, но на Царствии Божьем. Трансцендентный эгоизм "собственного спасения" является церковным номинализмом; он искажает богочеловеческую действительность. Рядом с аскетическим усилием, направленным внутрь, происходит брань против сил зла в мире, проникновение в мир сил добра, пророческое воздействие справедливости и истины, неизвестное во времена отцов Церкви. Это создает разрыв онтологических уровней, на которых пребывает мир; между тем, согласно евангельским притчам, судьба мира — во взаимозависимости грешников и святых.Христианское служение последних времен, христианская надежда относятся к священству верных.И именно здесь мы увидим, в чем состоят призвания и конкретные служения мужчины и женщины.