73

Тем временем, как англосаксы вели войны и устраивали новую жизнь в Британии, их соотечественники, прежде всего саксы, распространялись в северной Германии, вторгаясь в земли других германцев и славян, и отстаивая свою независимость и национальную особность от засилья франков. Земли от устья Рейна и притока Рейна Липпы до Эльбы и Судетов по–прежнему были оплотом германской национальности и древней германской культуры. Франкам же выпало политически сформировать новую культуру.

В середине третьего века франками (т. е. «отважными», «стойкими», возможно, и «свободными») называли несколько — то объединяющихся, то воюющих между собою — племен, прежде всего салийцев, рипуарийцев, хаттов и хамавов. Уже во времена Тацита франкские племена давали о себе знать на берегах Рейна; на исходе III века теснимые саксами салийцы вторглись в нынешнюю Бельгию и Голландию, и Рим сделал их своими союзниками (федератами), отдав им под жительство земли батавов (Голландия), а вскоре и Токсандрию (северный Брабант). Пятьдесят лет спустя хатты и часть рипуарийцев переселились из зарейнских земель в область между Рейном и Маасом.

Примерно в 450 г. конунг салийцев Хлойо положил начало агрессивной политике франков, завоевав Cambrai (Камбре) и всю область до реки Соммы. Сын другого салийского конунга Меровеха [Меровинга] —Хильдерих (428–466 -) был союзником «Римского короля» Эгидия, охраняя земли империи от саксов и висиготов. Столицей Хильдериха был город Tournai (Турне), где в 1653 г. найден был его гроб. После смерти Хильдериха государством начал править его сын Хлодовех [.Хлодвиг] (род. в 466 г.). Он был еще молод, но при его отце сформировалась уже сильная патриотическая партия, мечтавшая расширить салическое королевство. Планы этой партии усвоил подросший Хлодвиг. А вырос он осторожным и коварным политиком и большим честолюбцем. Однако ждать ему пришлось долго. — Сын Эгидия Сиагрий не был силен и не представлял опасности, однако, южной Галлией правил могущественный король Эйрик, который при необходимости без труда сумел бы усмирить франков (§61). Не сразу обнаружилось, сколь слаб был Аларик, сын Эйрика. Кроме того, в 493 г. в Италии пришел к власти Теодорик Великий (§ 62). Этот знаменитый остроготский король старался осуществить германизированную программу Феодосия Великого и образовать союз германских народов для защиты Романии от империи ромеев.

Только в 486–487 гг., одержав победу над Сиагрием, Хлодвиг расширил свое государство до Сены, а вскоре и до самой Луары (490 г.). Кельты и римляне Арморики признали власть франкского конунга; а Теодорик Великий постарался вскоре втянуть его в задуманный им союз; с этой целью он взял в жены его сестру и самому ему помог жениться на дочери бургундского короля Хродехильде. Однако Хлодвиг был плохим союзником Теодорику: политика остроготского короля мало его занимала, куда более — расширение и укрепление своего, наполовину варварского еще, наполовину римского уже, государства. Правда, в 502 г. Теодорику удалось остановить начавшуюся в 494 (или в 496) г. войну франков с висиготами. Но Хлодвиг, желая привлечь на свою сторону симпатии римлян и римского духовенства, крестился, сделавшись не арианином, как готы и бургунды, а католиком, как римляне (496 г. ?).

Этот факт имел величайшее значение в истории франков. — Хотя германские короли ариане, вообще говоря, не преследовали католичества, покоренные римляне видели в католичестве символ своей национальной и культурной принадлежности. Как прежде язычество (§ 28), так теперь вера Римской Церкви сделалось опорой патриотизма. Победители и угнетатели варвары представлялись римлянам гонителями католичества, но — только представлялись. Нельзя доверять риторическим декламациям, будто бы католическую веру преследовали висиготы и даже вандалы в Африке, поскольку слезы лили одни только священники, бывшие выучениками римской литературы и патриотами Рима. Политическая идея христианского Рима возникла как противовес замыслу арианских защитников Романии; папы и епископы иногда эту идею сознавали и даже формулировали, и всегда, пусть и неосознанно, ей следовали.

Конечно, и франки были варварами; и они, как и висиготы мечтали создать собственное государство. Но в условиях франкского господства невозможно было уже мотивировать политический мятеж интересами религии. Кроме того, люди в большинстве не верили уже, что когда–либо вернется власть Рима, скорее, — что варвары–католики займут место варваров–еретиков. Католические подданные арианских королей ощущали себя сторонниками католика Хлодвига. Висиготские и бургундские епископы тайно поддерживали Хлодвига, не без основания полагая, что в случае его победы выиграет и Церковь.

Таким образом, католичество не только сблизило римлян с франками в самом королевстве Хлодвига, но и помогло ему справиться с варварами арианами. Однако, чтобы понять причины победы франков, полезно отметить и другое обстоятельство. — Почти все германские народы скоро отделились от своих соплеменников; других — бургундов, позднее лангобардов — отрезали от родины вторгшиеся франки. Но первые завоеватели империи были не слишком многочисленны. Около 60.000 вандалов вторглись в Африку; висиготов в Галлии и Испании было не более 100.000; бургундов в Галлии, несомненно, гораздо меньше. Теодорик вторгся в Италию с 20.000 воинов; стало быть, с ним пришло около 100.000 человек. Поскольку войны не прекращались, а сородичи убывающего народа не пополняли, восточные германцы скоро ослабели и стали романизироваться. Этой опасности избежали франки, распространявшиеся не только в романизированной Галлии, но и в самой Германии. Вплоть до времен Карла Великого, покорителя саксов, франки не теряли связи с примитивной, зато национальной Германией и, так сказать, компенсировали каждый шаг на запад и юг шагом на восток. Их государство было подлинно римско–германским.При поддержке рипуарийского конунга Хлодвиг (496–497 гг.) отобрал у разбитых им аламаннов долину верхнего Рейна (впоследствии покорил и придунайских аламаннов). Однако куда важнее для короля франков было одержать победу над бургундами и самыми могущественными своими врагами висиготами, завоевав всю Галлию. Оба эти народа объединял с остроготами заключенный Теодориком союз. Расторгнуть его и было первейшей задачей Хлодвига, опиравшегося на поддержку величайшего противника Теодорика и его политики — византийского императора; последний не представлял для франков никакой опасности и расчетливо почтил их конунга консульским титулом. Еще раньше, в 502 г., Хлодвигу удалось склонить на свою сторону бургундского короля. При поддержке этого короля, рипуарийцев и —косвенно — византийцев Хлодвиг (507 г.) начал новую войну с висиготами. Разбив их при Vougli (Вугле), он дошел до реки Гарумны, взял Бурдигалу (Bordeaux) и занял выданную ему епископом Гераклианом столицу висиготов Толозу (Toulouse); пожалуй, и вовсе положил бы конец власти висиготов в Галлии, когда бы на защиту их не выступила армия Теодорика.Как бы то ни было, весь замысел Теодорика пошел прахом. Хлодвиг сделался самым могущественным германским правителем. Оставалось лишь навести порядок в германской части новой империи, где помимо Хлодвига были и другие самостоятельные конунги. Теперь, благодаря своей великой мощи, он без труда мог справиться с ними; однако, вел себя коварно, прикидываясь защитником народа и справедливости. Сам подстрекал сына рипуарийского конунга убить своего отца, сам же и приказал его за то казнить; потом, собрав рипуарийцев в их столице Кёльне, присягнул в своей невиновности и предложил им перейти под его покровительство (mundium). Народ рипуарийцев признал его своим королем. «Ибо Бог, — пишет епископ Григорий Турский, — ежедневно повергал врагов Хлодвига и расширял его государство, поскольку Хлодвиг был человеком доброго сердца; а это весьма угодно Богу». Одного салийского конунга с сыном Хлодвиг хитростью взял в плен и постриг обоих в монахи, потом убил, поймав при попытке к бегству… Зная о том, что Рагнахар, внук короля Хлойо, не очень любим его людьми, Хлодвиг послал им однажды всяческих драгоценностей (лишь со временем стало известно, что все они из позолоченной меди), чтобы они выдали своего короля. «Зачем же ты, — говорил Хлодвиг плененному Рагнахару, — позволил себя связать? Ты унизил весь наш род. Лучше бы тебе умереть!» И творя месть за честь своего рода, собственной рукой убил Рагнахара, следом и его брата, за то, якобы, что тот не выручил Рагнахара. Потом был убит и третий брат и «множество конунгов и ближайших сородичей». Земли и богатства, естественно, попали в руки Хлодвига. Но, устранив по меньшей мере семерых «конунгов и сородичей», он во всеуслышание жаловался, что вынужден жить, как чужеземец, ибо нет у него больше сородичей, которые могли бы, если понадобится, отомстить за него. «Доброго сердца» король на самом деле желал узнать, не осталось ли еще неведомых ему родственников, скорее всего — его врагов.Хлодвиг, хоть и вел себя с нечеловеческой жестокостью, был человеком остроумным, во всяком случае, хорошим политиком. Он не только соединил в единый народ племена франков и других германцев, но, распространяя христианство и единообразно устраивая свое государство, начал сознательно объединять германцев с римлянами. Разумеется, в походах и войнах Хлодвига участвовал не весь народ, а одно только войско; поэтому на востоке германцы жили относительно густо, а чем дальше к западу и югу, тем чаще проникали в среду туземных жителей, присваивая оставленные беженцами земли или попросту захватывая римские поместья и деревни. Земельными собственниками, крупными помещиками в центральной, западной и южной Галлии были главным образом сам король, его соратники и франкские магнаты; новых франкских крестьян здесь было немного, а франкских деревень, думаю, не было вовсе. В отдельных местах завоеватели сталкивались с германскими колонами, получившими землю германскими солдатами, а в висиготском государстве — с рассеянными повсюду в римской среде висиготскими крестьянами и магнатами. Во всяком случае, никакого передела земель не было; и вообще, франки не заменили существовавший экономический и социальный строй другим, германским. Кроме того, социально–политический строй самих германцев, как сказано, принципиально (не в правовом и техническом отношении) не слишком отличался от римского.В итоге король приобрел огромное множество земель, унаследовав отчасти поместья римских императоров. Франкские магнаты также изрядно разбогатели. Они и составили правящий слой новой империи. Это были, прежде всего, дружинники короля, его антрустионы, затем — люди, признавшие короля своим патроном и находившиеся под защитой его «слова» (verbum, mundium). Так их и называли — пребывающие в слове короля (in verbo regis), королевские «словники». Но и римлянину ничего не стоило признать короля патроном, — и даже следовало это сделать, чтобы защитить свое состояние и социальное положение. В результате среди «людей» короля (его «словников») оказались не только германцы, но и римляне, прежде всего, римские магнаты, поскольку простолюдины, понятное дело, не слишком занимали короля. В то время как старая франкская знать начала срастаться с римской, рядом с ней, отчасти и из нее, произошла новая римско–германская аристократия, образовавшая войско и администрацию самого короля.74Ни Хлодвиг, ни его преемники не разрушили основ римской политической системы. Крупные помещики издавна были, в известном смысле, государственными чиновниками, правившими своими людьми и вершившими над ними суд. Положение епископов благодаря заступничеству короля даже окрепло, и городской дефенсор (defensor civitatis) и курия попадали во все большую от них зависимость. Ибо «куриалы» и «сенаторы» — иначе именуемые honorati, priores civitatis, primi civitatis, boni homines — не изчезли еще в городах. Одна «formula» середины VIII века гласит: vos honorati, que curas publicas agitis assidue [вы, сенаторы, которые постоянно осуществляете общественное попечение]. Тем временем городской дефенсор cum honoratis principalibusque suis [со своими сенаторами и первейшими людьми] заправлял gesta municipalia [муниципальные дела].