Несмотря на ассимиляцию, смешанные браки, религиозное давление со стороны конфуцианских и буддийских властей, албазинцы на протяжении нескольких веков твердо сохраняли свою православную веру.

В 1898 году на административной карте Китая появляется новый город, Харбин, которому суждено было стать одним из центров русской диаспоры в Китае. Он строился как типично русский город, разве что с тем отличием, что темпы его роста опережали все ожидания. Уже в 1906 году здесь жило 40 тысяч человек. В 20-ые годы город насчитывал 20 православных храмов.

После октябрьского переворота в мире образовалось два центра русской эмиграции: в Европе - Париж, в Азии - Харбин. И если в Париже русское дворянство быстро растворилось во французском обществе, то на другом континенте несколько десятилетий сохранялась дореволюционная Россия.[468]

В 1922 году русские составляли четверть населения Харбина, т.е. около 120 тысяч человек.[469] В этом же году была основана Харбинская епархия, выделенная из состава Владивостокской. Этот акт, осуществленный Заграничным Высшим Церковным Управлением, фактически был признан высшей церковной властью и в России [470].

Во время Второй Мировой войны были нарушены связи между Заграничным Синодом и русской православной диаспорой в Китае. Даже внутри самого Китая отношения между митрополитом Мелетием, возглавлявшим Харбинскую епархию и архиепископом Виктором, начальником Русской Духовной Миссии в Пекине, были затруднены. Проблема была в том, что вследствие захвата японцами Манчжурии, на Северном Китае было создано Маньчжоу-го - марионеточное государство во главе с императором Пу-И, полностью зависящее от японских оккупантов. Пекин же оставался столицей Китайской республики.

Когда исход Второй Мировой войны был предрешен, и дело шло к капитуляции Японии, среди русских эмигрантов в Китае стали распространяться просоветские настроения. В июле 1945 года в Харбине состоялось епископское совещание, которое решило просить у Патриарха Алексия I принять дальневосточные епархии в лоно Московского Патриархата. Одним из активных участников вхождения Православной Церкви в Китае в юрисдикцию Русской Православной Церкви был викарный Шанхайский епископ Иоанн (Максимович), который в своем письме к начальнику миссии в Пекине, епископу Виктору, датированным 31 июля, изъявлял желание воссоединится с Патриаршей Церковью. Епископ Виктор направил Святейшему Патриарху телеграмму, в которой просил Его Святейшество принять его и владыку Иоанна под свой первосвятительский омофор.[471]

24 августа 1945 года 120 советских десантников высадились в Харбине. Местное население оказало посильную поддержку Красной Армии, освободившей их от японских оккупантов.[472] Начался новый период в истории Русского Православия в Китае.

Еще до получения известий из Москвы владыка Иоанн стал поминать за богослужением Патриарха Алексия I. То же самое сделал и епископ Виктор. Но 28 сентября 1945 года из Женевы на имя епископа Иоанна пришла телеграмма, посланная митрополитом Анастасием, с сообщением о том, что Зарубежный Синод функционирует. Владыка решил, что не следует переходить в юрисдикцию Московского Патриархата без благословения на то своего священноначалия. Он еще не знал, что епископ Виктор уже направил телеграмму Святейшему Патриарху Алексию. Только в октябре 1945 года, когда возобновилась связь между Пекином и Шанхаем, владыка Иоанн узнал об этом. Епископ Виктор согласился ждать положительного ответа со стороны митрополита Анастасия, тем более что сам митрополит Мелетий, представитель Зарубежного Синода, готов был перейти в юрисдикцию Московской Патриархии.[473] В это время за рубежом не было ни одного иерарха, который бы не хотел воссоединиться с Церковью на родине. Среди них был и архиепископ Димитрий (Вознесенский), решивший вернуться домой. Его отъезд в Москву состоялся 29 сентября 1946 года. В Москве он был назначен на покой в Псково-Печорский монастырь. Скончался архиерей через 4 месяца в Ленинграде и был похоронен на Охтенском кладбище. Владыка Димитрий был очень набожным и строгим к себе человеком. Народ его любил за доброту и любовь к службам церковным, которые он совершал три раза в неделю.[474]По иному сложилось судьба сына епископа Димитрия - архимандрита Филарета (Вознесенского), не принявшего юрисдикцию Московского Патриархата. Он остановился в Харбине, отказался принять советский паспорт, который заставляли брать всех русских. Конечно же, такая его позиция могла повлечь за собой многие проблемы, которые ему все же удавалось преодолевать вплоть до начала 60-х годов. Неприятие всего советского усилило в его характере ригористический дух, в том числе, и по отношению к Московскому Патриархату. Архимандрит Филарет уехал из Китая только тогда, когда там почти не осталось русских. В 1963 году он стал епископом Брисбенским в Австралии, а уже в 1964 году был избран митрополитом и Первоиерархом Зарубежного Синода, преемником митрополита Анастасия.[475]С конца 1945 по середину 1946 года Русская Православная Церковь в Китае переживала переходный период.В июне 1946 года указом Патриарха Алексия I Восточно-Азиатский Митрополичий Округ был преобразован в Восточно-Азиатский Экзархат[476] во главе с митрополитом Нестором (Анисимовым), заменившим скончавшегося митрополита Мелетия. Епископ Иоанн (Максимович) был освобожден от Шанхайского викариатства с назначением туда епископа Ювеналия. Но владыка Иоанн отказался подчиняться архиепископу Виктору. К тому же, из Мюнхена пришла радиограмма, в которой сообщалось, что Шанхайский округ отныне преобразуется в самостоятельную епархию во главе с епископом Иоанном. Вскоре владыка Иоанн Шанхайский принимает китайское гражданство.5 тысяч прихожан в Шанхае остались верны епископу Иоанну. За ним остались собор, приют имени святителя Тихона Задонского, подворье Харбинской женской обители и почти все храмы округа. Лишь в одном из районов Шанхая - Вэйсайде - для 10 тысяч человек, оставшихся на стороне архиепископа Виктора, было отдано помещение, которое было освящено как храм во имя Казанской иконы Божией Матери. Нужно сказать, что все сторонники Московского Патриархата приняли советское гражданство, а те, кто подчинился владыке Иоанну Шанхайскому, остались считаться эмигрантами[477]. В эти годы началось массовое возвращение всех, кто принял гражданство СССР, на Родину. Всех их ждали суровые испытания в стране, которая не была той старой Россией, из которой они уезжали в начале 20-х годов. Многих из новоприбывших ждали ссылки, каторги, лагеря. Особенно трагичной была судьба шанхайцев - репатриантов 1947 года, попавших в сети ГУЛАГа.[478]В самом Китае во второй половине 40-х годов ХХ века шла гражданская война между Гоминьданом и коммунистическим правительством Северного Китая. Причем, нужно сказать, несмотря на все свои симпатии к китайским коммунистам, правительство СССР признавало руководителя Гоминдана Чан Кайши законным главой Китайской республики. И это продолжалось до 1949 года, когда стало ясно, что коммунисты в Китае победили.[479]Гоминдановское правительство с подозрением относилось ко всем советским учреждениям на контролируемой им территории Китая. В списки подобных учреждений была занесена и Русская Духовная Миссия, возглавляемая архиепископом Виктором, принявшим советское гражданство. Зато существование Духовной Миссии во главе с китайским гражданином - епископом Иоанном - выглядело вполне законно.[480]