Так и здесь критерием в оценке самых различных моментов вероучения, церковной жизни у нас должен быть Новый Завет, а не Ветхий. Это очень важно. Особенно когда мы касаемся истин вероучения. В отношении же непосредственно данного вопроса я вам лучше расскажу маленький сюжет, который, по-видимому, даст ответ на него.

Ко мне однажды очень пристал с этим вопросом один протестант где-то за границей. Ну просто, вы знаете, надоел, понимаете ли. По-моему, в Германии. А я знаю, что немцы очень любят носить с собой фотографии своей семьи. Я к нему обратился и говорю: «Вы не могли бы показать фотографии Вашей семьи?». Он расплылся от восторга, достает тут же, подает мне. Я, естественно, восхищаюсь его супругой, его детьми – а потом вдруг говорю: «Бросьте эту фотографию и растопчите ее ногами». Он пришел в ярость: «Вы чего требуете?» А я говорю: «Вы меня удивляете, я же говорю, бумажку растопчите – не вашу же семью. Бумажку, на которой изображены люди. Кстати, вы же не считаете, что ваша супруга безгрешная? Нет. Так почему же вы так против? А вы хотите, чтобы мы не почитали образа святых – Самого Христа, Богоматери и других святых? Это же почитание, уважение, если хотите, по-человечески говоря, это прежде всего дань уважения этим образам. И ведь они для нас очень хорошее, яркое и ясное напоминание о Том, с Кем мы находимся в связи. Наша-то вера какая? Та, о которой сказал Христос: Бог не есть Бог мертвых, но живых.

Все живы перед нами. И они, эти умершие, тоже живы, и поэтому наше обращение к святым является очень важным моментом в нашей духовной жизни, их образа постоянно напоминают нам об этом. Поэтому мы почитаем даже образа их. Но почитаем как? Опять то же греческое слово – проскиниесис, а не латрия. Вот в чем причина такого нашего отношения к иконам». Он, я думаю, этот протестант, все понял, и больше, надеюсь, он не будет возражать.

– Вот мы говорили про Святую Богородицу, говорили, что выражение «спаси нас» связано с особым почитанием Божией Матери и особой силой Ее молитв, и даже у мусульман Пресвятую Богородицу называют Пречистейшей из жен, даже мусульмане почитают Богородицу. Для меня совсем недавно стало открытием, что мусульмане почитают очень многих наших святых, не говоря уже про ветхозаветных пророков и про Христа, Которого они почитают тоже как Пророка: они почитают и святую Екатерину, и Георгия Победоносца, и Николая Чудотворца. Об этом мы чуть позже поговорим. А в одном письме, пришедшем к нам из Казахстана, вопрос звучал так: может ли мусульманин стать святым?

– Что такое святым стать? Нужно же разобрать это слово. Интересно, тот, который был распят справа от Христа, кем был по вероисповеданию? До сих пор это такая проблема богословская, на которую никто не может ответить. Возможно, что он был иудей, а, может быть, и нет, был иудеем все-таки правоверным, православным или не православным? Мы не знаем; это тайна; но мы знаем другое, что в высшей степени важно: он оказался спасенным, которому сказал Христос: «Ныне же будешь со Мной в раю». Вот, казалось  бы, за что? За то, что он был той или иной веры? Нет. Он оказался спасенным за то, что он смирился до конца, осознал свою негодность, увидел свою греховность и обратился к Богу: «Господи, помяни меня во Царствии Твоем». Вот так.

Такое рассуждение никак не означает, что неважно, каким быть верующим. Оно говорит, что важно приобрести вот это духовное состояние смирения, которое мы видим у разбойника. Но к этому состоянию более всего и по существу зовет Православие и прямо говорит: «Тот, кто не смирится, тот, кто не увидит себя недостойным величия человека, к которому мы призваны, не имеет спасения».

Поэтому религию мы оцениваем, прежде всего, с точки зрения того, в какой степени эта религия помогает человеку смириться, увидеть свою греховность, неспособность собственными силами избавиться от страстей. И из этого состояния искренне обращается к Богу с просьбой о помощи. Вот в чем суть. Еще раз повторяю, все христианство нацелено на это.

Для других религий этот момент не столь существенен, столь важнен. И поэтому что я могу сказать? Не нужно смешивать  состояние святости, как чего-то великого, с состоянием спасенности, скажем, как бы... первой ступени. Вот вы у меня спросите: спасется тот или иной человек? Кто? Нерон, Ирод, Иуда, Сталин? О ком бы меня ни спросили, я тут же скажу: принесите пудовый замок и повесьте его на мой рот. Я не знаю. Первым в рай вошел бандит, который сам сказал, что «достойное по делам нашим мы получили». Не знаю, что в душе его тогда происходило, не знаю, было ли это покаяние, но ведь он смирился как никто.Обратите внимание, мы находим в Евангелии совершенно парадоксальную картину. Это поразительно! Христос нигде не сказал: горе вам, воры, горе вам, любодеи и прелюбодеи, горе вам, обманщики. Правда? Что, Он за них разве был? Но посмотрите, сколько у него гневных слов направлено тем, кто видел себя праведником тщательным исполнением закона, то есть к тем, кто видел себя православным, простите, в доску: «Горе вам, лицемеры, горе вам, фарисеи, горе вам, книжники», то есть богословы, горе вам, архиереи.Вы слышите, против кого гневные слова? За что? Если мы посмотрим контекст – только за то, что они видели себя кем-то. Гордость присутствовала в их душах, и это, оказывается, непреодолимое препятствие на пути спасения человека. И напротив, женщине, приведенной к Нему, говорит: «Никто тебя не осудил? Она говорит: никто. – И Я тебя не осуждаю; иди и впредь не греши». Поразительно. Мытаря, который стоял и бил себя в грудь, не смея пройти дальше в храм, оправдал Господь, а фарисея, который стоял и говорил: «Благодарю Тебя, Боже, что я не такой, как прочие человецы», – осудил, как это объясняют святые отцы. Вот, оказывается, какое простое дело.На вопрос «может ли мусульманин быть святым?» я отвечаю: оставим вопрос о религиях. Да, в одной религии, в другой, в третьей, потому что спасенность – это дело состояния души человеческой. И если он придет вот в это состояние, состояние разбойника правого, он спасется. Об этом сказал Сам Христос. В это состояние. А мы можем и должны говорить, какая религия ведет к этому состоянию: какая религия дает средства к приобретению этого состояния, та религия правильнее. И чем меньше в другой религии присутствует этого элемента, чем больше мы можем сказать: да, эта религия – не то; она меньше предлагает, менее спасительна или ложна. Но никогда ни об одном человеке мы не можем сказать: «он погибнет» – ни об одном человеке не можем этого сказать. Только если Церковь сама скажет, тогда мы скажем: ну, ладно.Вот какова ситуация. Поэтому и мусульманин может, в частности, спастись; я думаю, что да. Святитель Игнатий (Брянчанинов), у которого особенно много сильных слов, говорящих, что только православные спасутся, вдруг, если хотите, в заключение этих сильных, я повторяю, слов, произносит: неправославные будут лишены славы христианства, но не будут лишены славы образа Божия.Что такое слава? Можете представить славу того, кто находится в вечных муках? Какая там слава. И он говорит об этом: но не будут лишены славы образа Божия, которая присутствует в каждом человеке. И это очень важно: не смешивать религию, ее учение, путь духовной жизни, который она указывает, и человека. Мы православные, а живем ли по Православию? И другие представители религий тоже. Они или мусульмане, или буддисты, я не знаю, но в какой степени они следуют канонам этих религий, и в какой степени они действительно смирятся? Вот что является критерием спасенности человека. Вот так.– То есть некий абстрактный мусульманин может быть в какой-то степени православнее, чем православный человек?